— А что спасёт? — Ринка робко улыбнулась.
Доминик ногой открыл дверь в её спальню:
— Сейчас увидишь! Только надо выключить свет.
— Но как же я увижу?
— Уж как-нибудь…
Впрочем, чай всё же был. Доминик пил его в одиночестве через час на кухне. Сидел в одной майке и старых тренировочных штанах, невесть откуда оказавшихся на вешалке. Рина спала, свернувшись клубочком. Котёнок! Когда-то у Доминика был котёнок. Самая большая любовь его детства. Перед сном котёнок крал шерстяной носок и залезал в него ночью. Наверное, ощущая запах хозяина, он чувствовал себя в безопасности. Теперь Ринка подложила себе под щеку рубашку Доминика. И спит. Тоже, наверное, чувствует себя в безопасности. Если бы он мог продлить это чувство как можно дольше! Но он не может. Завтра ей предстоит узнать…
Но ведь это будет завтра. Ещё долго. Целый долгий-долгий сон…
Рина улыбалась во сне и, не просыпаясь, тёрла коленку. Та уже зажила, но всё ещё иногда почёсывалась. Как в детстве. Тогда, в парке. Любовь — возвращение детства…
Доминик сунул кружку в мойку, где уже стояли две чашки. Одна Ринина, расписанная цветами шиповника. Вторая… Доминик протянул руку и отпрянул. Из этой чашки пил ловец Дракона. Ошибиться невозможно — на чашке, к которой он прикасался, остался пусть уже и тончайший, но кроваво-алый След. Доминик взял чашку — точно, его пронзил слабенький, но ощутимый удар молнии. Захотелось бросить проклятую чашку, разбить её о стену вдребезги. Но он сдержался и осторожно поставил её обратно в мойку.
Сел. Потом торопливо прошёл в прихожую и вынул из кармана пальто пачку сигарет. Ринка безмятежно спала где-то в недрах квартиры — Дома, который на самом деле оказался ловушкой.
Доминик вернулся на кухню, открыл форточку и закурил. На самом деле он никогда не понимал эту дурацкую тягу людей к табаку. То есть, получается, раньше не понимал. А теперь вот понял. Дым успокаивал бешено вращающиеся нейроны мозга. Огонёк сигареты, то появляясь, то исчезая, утешал — всё прошло, пройдёт и это. Кажется, так было написано на кольце вечности Мудрейшего Соломона. Или там было всего одно слово: «Пройдёт»…
Итак, пока он медлил, некий ловец Дракона обжился в доме Рины. И о чём это говорит? О том, что Рина полюбила его? Нет. Это отметается сразу. Она не могла бы так встретить Доминика сегодня, если бы имелся кто-то другой. Нет, ТАК предать его она не могла.
Или могла? Может, всё это — игра? На публику — вернее, на него. Слёзы. Поцелуи. Рубашка под щёку. Игра, чтобы усыпить его бдительность. Обычное женское коварство, на которое способна любая.
