Паренек ему, скорее, нравился. Изначально хмурый и замкнутый, словно укрывшийся за прочной броней, он постепенно оттаивал. В последнее время он уже не так часто зыркал исподлобья по сторонам, словно опасаясь внезапного нападения. Джорджио знал такой взгляд, типичный для трущобных крыс, сбивавшихся в стаи ради поживы и безопасности. Не похоже, чтобы Кирис успел поучаствовать в банде – скорее, он принадлежал к породе закоренелых одиночек, но детство у мальчика все равно выдалось не лучше, чем у самого Джорджио.
На спаррингах по ринье Кирис часто терял самоконтроль, взрываясь, словно полкатти дастилина. Хотя на тренировках он неизменно как следует получал, открывшись, от более опытных партнеров, в уличных драках бешеный напор, вес, длинные руки и бесстрашие наверняка давали ему серьезные преимущества. Учиться он явно не любил, но благодаря беспощадной Марии за книжками все-таки сидел, и вообще, кажется, по-своему привязался к сестричке. Натаскать бы его как следует, приучить к дисциплине – и вышел бы из парня прекрасный солдат. Однако не судьба: он приглянулся паладарам, паладары приглянулись ему, и ждет его Университет, о котором столько разговоров в последнее время. Ну, может, и к лучшему. Особенно с учетом мнения Грато о явной склонности Кириса к технике – а старший механик слов на ветер не бросал никогда.
Кстати, куда делась Мария? В казармах сказали, что лейтенанта Каллавиро срочно вызвали в штаб, но прошло уже два часа…
Джорджио еще раз обошел вокруг самолета с юной ведьмочкой, заработав недовольные взгляды техников, ковырявшихся в распахнутых кожухах реактивных двигателей. Неужели все же не врут слухи, что инженеры добились устойчивости горения в камерах? Тогда можно переоснастить армады реактивных самолетов времен до Удара, перестав губить пилотов на тихоходных винтовых корытах и резко повысив эффективность летунов в целом. Побыстрей бы! Что-то в двигателях казалось странным, и вдруг сержант понял, что. До Удара, он прекрасно помнил, под соплами не устанавливали никаких дополнительных штуковин с щелевидными прорезями и трубками, идущими к зализанным бакам, висящим под крыльями ближе к фюзеляжу. А еще на самолете, очевидно боевом, почти отсутствовало вооружение – лишь на носу перед двухместной кабиной торчали спаренные пулеметные дула. Как же они сражаются? Или перед боем к ним привешивают что-то еще? Ага, точно: вон кронштейны, похоже, рассчитанные на дополнительное вооружение. Но ведь все равно мало! Кольчону пули, что киту песочек, да и с тысячной стаей волют пулеметами не справишься.
