— О! — промычал Кит.
— Она не упала в обморок. Но Кит, она посмотрела в мое лицо и ее чуть не вырвало от отвращения. Входи и забери ее, Кит.
Кит вошел в темную, отвратительно пахнущую каюту Лазаруса. На стуле, в полуобморочном состоянии сидела девушка, ее плечи вздрагивали. Кит протянул руку и мягко дотронулся до нее. Она вздрогнула, в ее зеленых глазах отразился ужас, но вскоре страх немного утих.
— Я пришел забрать тебя отсюда, — холодно сказал Кит на английском, которому он научился у Лазаруса. — Не бойся. Я не обижу тебя.
Девушка молча встала и пошла за ним. Кит повел ее вниз по лестнице, а потом через палубу держа одну руку на пистолетах. Позади себя он слышал бормотание Лазаруса:
— Она посмотрела в мое лицо — мое старое лицо умирающего — и она.
Кит открыл дверь в свою каюту и указал на свой гамак.
— Ложись и отдыхай, — сказал он. — Возможно, ты голодна? Я могу принести тебе поесть.
— Поесть? — повторила девушка, с трудом выговаривая слова. — Я никогда не смогу снова есть.
Кит озадаченно посмотрел на нее.
— Где вы будете спать? — спросила она.
— Снаружи, — сказал Кит. — Снаружи, так что никто не сможет войти.
— А вы — вы не войдете?
Кит покачал головой.
— Нет, — прямо сказал он. — Я не побеспокою тебя.
Девушка сердито повернулась к нему, ее изумрудные глаза сверкали.
— Вы думаете, что я поверю в это? Вы мужчина, а все мужчины одинаково отвратительны!
Кит мрачно посмотрел на нее.
— Мне очень жаль, что ты веришь этому, — начал он.
— Верю? Я знаю. Разве дон Луис не обещал спасти нас от землетрясения и увезти из Порт-Ройала? И вы видели, как он помог нам! Бетси, моя любимая сестра, собственными руками убила себя, после того как эти свиньи натешились с ней. В то время как я была удостоена более высокой чести. Дон Луис оставил меня для себя. А на этом корабле — этом английском корабле — этот ужасный, безобразный человек…
Кит засунул руку за пояс и достал большой пистолет.
— Возьми это, — сказал он. — И если любой мужчина войдет сюда, даже если это буду я, воспользуйся им!
Девушка смотрела на него расширенными глазами.
Что-то в выражении ее глаз заставило его вздрогнуть.
— Но не против себя, — добавил он.
— Почему бы и нет? Для чего мне жить? Разве порядочный мужчина — если таковой найдется — захочет иметь со мной дело? Разве я могу вернуться на Ямайку в Реджинальду и сказать ему: «Я вернулась, оскверненная, бери меня?» Мне больше никогда не очистить свое тело и не вернуть свою незапятнанность. Мне незачем заботиться о своей душе.
