— Каково, Сан-Антонио, каково? — стонет Дир. — Вас не тошнит? Вы не испытываете отвращения, когда идёте вдоль этих почти разложившихся трупов?
Мой взгляд задерживается на великолепной блонде, и я отвечаю ухмылкой.
— Н-да, — ворчит мой начальник, — вообще-то, может быть, всё дело в возрасте.
— Да нет, месье, посмотрите на эту группу огромных старух, покрытых целлюлитом и складками. Эти экс-женщины пришли сюда из кокетства в надежде на то, что их кожа, как только побронзовеет, станет аппетитной. Ведь кокетство, месье, если уж на то пошло, это форма альтруизма, которая состоит в том, чтобы стать привлекательнее в глазах своих современников.
Он шагает всё быстрее по фронту лежащего стада.
— Вы знаете, где находится ваш водитель?
— Да, вон там.
Он показывает в сторону волейбольного клуба, на площадках которого мечутся юнцы в шортах.
— Он играет в волейбол?
— Да, у него есть такая причуда.
— Хороший вид спорта, месье.
Я не в своей тарелке. У меня никогда не было приватных отношений со Стариком. Только работа, работа, работа. Я не знаю, как мне держаться. Хочу выглядеть естественнее. Как вообще-то ведут себя на пляже с господином, которого знаешь много лет, но которого от тебя всегда отделял министерский стол из красного дерева с бронзовой отделкой по углам? Нужно как-то подстраиваться, подбирать слова, следить за интонацией и, в особенности, за походкой, не так ли? Вот что самое трудное: шагать рядом с начальником, которого вы видели только сидящим.
Мы подходим к краю площадки с волейболистами. Можно подумать, что они все на спиральных пружинах. Подпрыгивают с места, взлетают и опускаются как поршни. Большой мяч порхает над ними, словно завороженный земным тяготением, но вновь подбрасываемый рукой или её мужской частью: кулаком.
Патрон останавливается, руки в карманах, и смотрит на игру, посмеиваясь.
— Картина ещё та, — вздыхает он. — Как вообще-то нормальный человек может столько корпеть над мячом?
— Для моциона, — роняю я.
— В таком случае можно заниматься физической культурой.
— Это не так увлекательно. В одиночных упражнениях нет страсти, месье, тогда как командная игра захватывает человека. В этом мире нужна побудительная причина для того, чтобы что-то делать. Здесь этой причиной является победа. Эти десять человек объединены волей к победе, и на протяжении матча их жизнь становится как бы осмысленной.
— Осмысленной или нет, но мне нужен мой шофёр! — отвечает Раздражительный.
— Какой он из себя?
