Ах, гнусные рогоносцы, крещёные ироды, потеющие, словно швейцарский сыр на солнце. Клятва плутократа! Их трусы — всё равно что часовня с гробом! Я питаюсь их презрением. Я из него делаю сортирную бумагу, чтобы очеловечить его. Оно мне помогает жить. Я с ним сдружился. Оно для меня как дерьмовый посох путника. Можно опереться. Он прочный. Вытесан из позора, весь такой узловатый! Иногда я думаю, что он мне необходим, что я начну питаться дерьмом, поневоле… Ничего, тот, кто крикнет правду хотя бы раз в жизни, будет спасён от фонтанов и от профанов.
Но довольно. Я к тому, что собеседника Старика именуют Оскар Абей, и если кому-то из читателей это не нравится, он может соскочить, я его не держу.
П. Д. Ж. компании «Паксиф» вынимает изо рта свою удушливую сигару, с тем, чтобы дать лёгким глоток чистого воздуха, и смотрит на меня, как если бы я был выставлен на продажу и он может меня себе позволить, но думает, на что я могу сгодиться. У него на отворотах пиджака пепла больше, чем на склонах Этны.
— Дорогой Оскар, — шепчет Старик, — я буду вам признателен, если вы повторите перед Сан-Антонио то, что вы мне сейчас рассказали…
Наш собеседник вновь затыкается Гаваной. Я понимаю, что без неё этот месье не может говорить. Его фразы напоминают кольца дыма. Они скользят по его сигаре, как кольца на карнизе.
— Кто-то нехорошо шутит с нашей фирмой, — ворчит Абей. — Вы знаете, что наша компания занимается круизами. Только вот с начала года какая-то странная «чёрная полоса» преследует наш лайнер «Мердалор»[8].
Он замолкает, чтобы пососать своё коричневое вымя.
— Что вы называете «чёрной полосой», господин Абей? — спрашиваю я.
Судовладелец поправляет очки на толстом носу с белыми волосками.
— При каждом плавании «Мердалора» кто-то исчезает на борту.
Просто, точно и чертовски увлекательно при всей краткости, вам не кажется, мои заиньки? Некоторые из моих собратьев увязают в дьявольски закрученных сюжетах. Они усложняют, нагромождают, и всё, что им удаётся, — это вызвать мигрень у вас в коробочке. Здесь же, по крайней мере, суть вопроса изложена одной строкой.
Я позволяю себе небольшую паузу и зажигаю сигарету в качестве слабого подобия его сигары, которая для травы с никотином всё равно что Рур для металлургии.
Мы разглядываем друг друга сквозь наши дымовые завесы. Он изучает своими выпуклыми глазами, какой эффект на меня произвели его слова, ну а я, лукавый, как лицей для девочек, не спешу задавать вопросы, которые щекочут мне язык.
