— Что случилось такого серьезного, что вы не можете подождать пять минут?
Ангус поерзал в кресле, морщась для пущего эффекта. От внимания Мэгги не ускользнул тот взгляд, который он украдкой бросил в ее сторону, явно проверяя, удалось ли ему вызвать сочувствие. Поскольку никаких признаков сочувствия не было, он сказал:
— Просто я хотел сказать вам, чего я хочу на ужин, вот и все.
— Вы получите ирландское рагу с черным хлебом, как и все остальные.
Он снова поерзал и пригладил усы.
— Меня это устраивает…
Мэгги скрестила руки перед собой, готовая к бою.
— И ужинать вы будете в столовой, вместе с остальными.
Седые брови взметнулись на лоб, как пара испуганных кошек. Затем опустились.
— Послушайте, Мэгги…
— Гвин абсолютно права, — заявила та, не сдавая позиций ни на дюйм. — Вы позволяете себе распускаться только из-за того, что сломали лодыжку. Я не понимаю, почему так долго терпела все это. И почему была настолько слепа, что не замечала, как вы стали выглядеть. Так что приводите себя в порядок и приходите ужинать в столовую, как все порядочные люди. Хотя я понимаю, что вам это будет нелегко.
— Но, Мэгги, послушайте… — снова начал он.
— Никаких возражений, Ангус Робертс. Я уверена, что ваша внучка в день своего приезда не захочет ужинать тут с вами, в этой затхлой комнате с этим старым телевизором, в который вы все время коситесь. — Мэгги прищурила глаза и продолжила: — А поскольку вы не на смертном одре, как бы вы ни старались заставить остальных поверить в это, то будьте любезны выйти к общему столу.
Старик хмыкнул и вынул изо рта потухшую трубку.
— Я думаю, моей внучке все равно, будем ли мы с ней ужинать вместе.
Мэгги подошла вплотную и выхватила из его руки трубку.
— Тогда почему именно она настаивает, чтобы вы пришли в столовую?
— Отдайте трубку, Мэгги!
Он сердито потянулся вперед, но Мэгги подняла трубку повыше. Старик с ворчанием откинулся на спинку кресла и поднял глаза к потолку.
— Господи, если Тебя не затруднит, скажи: за какие грехи Ты наслал на меня эту женщину?
— Потому что других желающих не нашлось, — съязвила Мэгги и направилась в его спальню.
— Эй! — закричал ей вслед Ангус. — Что вы делаете? Кто вам позволил входить туда?
Мэгги оставила его вопль без внимания. Она действительно почти не заходила в эту комнату после смерти Эйлин, но до того она бывала там часто. Особенно во время тех последних трудных месяцев. При Эйлин это была прелестная комната, оклеенная зеленоватыми обоями с рисунком из нежных роз и лент. Окно обрамляли темно-розовые атласные портьеры и гардины из ирландского тюля. В центре просторной спальни стояла старинная кровать кленового дерева, которую Мэгги с Алеком пришлось перенести наверх вместе с туалетным столиком и пуфом к нему. Ангус заставил Алека содрать со стен старые обои и выкрасить все белой краской, а занавески заменил на деревянные решетчатые ставни. От первоначального мебельного гарнитура остался только комод и одна тумбочка. Там, где когда-то царствовала широкая кровать, теперь стояла односпальная — пружинный матрац на примитивной деревянной раме.
