— Денег просто уйма. Я как раз получил по последнему чеку.
— А твои родители не станут искать тебя? Ведь ты должен быть в Париже и исчез просто неожиданно?
— Возможно. Я им напишу что-нибудь.
— Разве ты еще не написал? Можно бог весть что подумать!
— Нет. Как-то не подумал вовремя.
— Хорошо, что я тебе не родственница.
— Я дам им телеграмму.
— Разве ты их совсем не любишь?
— Люблю, наверное. Но так давно живу сам по себе, что успел забыть об этом. Конечно, ты права и я обязательно напишу.
— Мне кажется, что они бы мне понравились. Должно быть, они бы мне очень понравились…
— Давай не будем о них говорить, а то я начну о них тревожиться. Вообще-то, в нашей семье это не очень принято, но все же…
* * *
Справедливости ради стоит признать, что жилось им чудесно. Нрав Бернара, в обычной жизни откровенно непредсказуемый, здесь смягчился до такой степени, что он ни разу не устроил скандала, ни на кого не напал с кулаками и к Матильде относился на удивление мягко и ровно. Похоже, буйным его делал в основном веселящий воздух Парижа.
Они прожили еще два месяца, и зима была настоящая, без слякоти, и им было замечательно. Случались недолгие оттепели, когда дул теплый ветер, и снег делался рыхлым, и в воздухе чувствовалась весна, но каждый раз становилось опять ясно, и холодно, и зима снова возвращалась.
В марте зима в первый раз отступила по-настоящему. Ночью пошел дождь. Дождь шел все утро, и снег превратился в грязь, и на горном склоне стало тоскливо. Над озером и над долиной повисли тучи. Высоко в горах тоже шел дождь. Матильда надела глубокие калоши, а Бернар резиновые сапоги хозяина пансиона, и они под зонтиком, по грязи и воде, пошли в кабачок у станции выпить вермута перед завтраком. Не сказать, что подобные процедуры прочно вошли у них в привычку, но Бернар считал, что здесь не стоит себя ограничивать: и климат, и образ жизни, и так достаточно заботятся об их здоровье.
Было слышно, как за окном идет дождь, а они сидели в уже ставшем привычным уголке и тихо беседовали.
— Как ты думаешь, не перебраться ли нам в город?
— А как ты думаешь, Бернар? — спросила Матильда.
— Если зима кончится и пойдут дожди, здесь станет просто непролазно. Во всяком случае, некоторое время. Можно спуститься вниз и поселиться в Монтрэ.
— А почему, например, не в Лозанне?
— Можно и в Лозанне. Просто я думал, не слишком ли это большой город. Как-то не тянет в большие города. Там мы снова начнем ссориться, кидать друг в друга кофейными чашками и оглушительно хлопать дверями. Здесь было куда спокойнее.
