— Да, по-моему неплохо, — сказал Филипп. — Камин такой большой. Вот только пианино не на месте.
В самом деле, пианино было старомодным и громоздким, плохо сочеталось с современной обстановкой комнаты.
Матильда принесла бутерброды и пригласила всех к столу.
— Сахар, пожалуйста.
— Благодарю.
На диване, где сидел Бернар, она увидела небольшой сверток, перевязанный белой ленточкой.
— А что это такое? — спросила она.
— Это тебе подарок, — ответил Филипп. Он улыбнулся.
Матильда взяла в руки сверток.
— У вас сегодня день рождения? — спросила Арлетт.
— Нет, у меня в мае день рождения…
От неожиданности Матильда немного растерялась. Обычно Филипп не любил делать подарки. Вернее, не умел делать этого.
Поэтому все вещи Матильда покупала себе сама или когда они ходили по магазинам вместе.
— Это подарок перед разлукой, — сказал Филипп.
Сразу не сообразив, Матильда бросила на него недоуменный взгляд. Бернар тоже удивленно посмотрел на Филиппа.
— Я уезжаю на три дня, — спокойно продолжал тот, — Матильда не хочет ехать со мной. Она надумала здесь что-то переставлять. Я не удивлюсь, если пианино будет на крыше.
Филипп и Арлетт рассмеялись, а Матильда и Бернар загадочно переглянулись. Она разворачивала пакет.
— Сейчас посмотрим. Кажется, я догадываюсь.
Матильда разорвала бумагу.
— В прошлое воскресенье мы гуляли по городу и зашли в магазин. Это платье ей очень понравилось. Она примерила его…
Он смотрел на Матильду. Она улыбалась. Он обожал ее за такую улыбку.
— А потом? — спросила Арлетт.
— Потом она заметила, что его нельзя надевать: оно слишком экстравагантно.
Матильда достала платье. Оно было совсем легкое, из прозрачного красного шифона с цветной каймой понизу. Ее глаза радостно светились.
Бернар не мог оторвать от нее взгляда. Она прелесть. Он хотел ее. И ревновал. Ему хотелось самому покупать ей платья, дарить подарки, любоваться ее красотой. Он завидовал Филиппу и в то же время знал, что сердце Матильды принадлежит только ему, Бернару.
— Отличное платье, Матильда, — сказала Арлетт. — Сейчас такие носят.
— Но вы не видели его на мне…
— А ты примерь! — Арлетт и Филипп сказали в один голос.
Она посмотрела на Бернара. Он сидел молча, нахмурив брови. Ему неприятно было все это. Он хотел быть с ней вдвоем, только вдвоем. И чтоб никакого Филиппа, никакой Арлетт. Они были лишними. Они мешали. Ему так хотелось взять ее на руки и целовать, целовать до потери рассудка.
— Отличная мысль! — сказал Филипп. — Примерь, пожалуйста.
