* * *
Однако ничто не тянется бесконечно. В конце концов случилось то, что и должно было случиться, и Арлетт стала для Бернара чем-то большим, чем просто забавная игрушка.
Арлетт Лефевр впервые обратила на себя серьезное внимание Бернара Куффре в один из тех странных дней, когда, по утверждениям астрологов, неоднократно экспериментально проверенным добровольцами, лучше всего сидеть дома и ничего не делать.
Она стояла, склонившись над столом с разложенной на нем коллекцией минералов, собранных в предгорьях Пиренеев, когда он заметил вдруг, что она красива.
Бернара восхитила ритмичная линия ее гибкого тела, и он подумал, что Арлетт — удивительная девушка, очень своеобразная, что, быть может, именно ей предначертано составить счастье его столь непонятно для него самого текущей жизни. А Арлетт в это время думала о нем.
— Ты находишь занятными эти безделушки? — спросил Бернар, подойдя к ней и став рядом.
— Ах, они чудесны! Особенно вон те, темно-зеленые. И эти бледные, почти белые, тоже прелесть! А какие они тяжелые… Эти камни были бы хороши с китайским костюмом. Я всегда мечтала найти какую-нибудь китайскую или японскую пьесу для постановки.
— Да, — сказал Бернар. — Серьги вот с этими камешками очень подошли бы к твоим волосам.
Никогда раньше он не говорил о ее внешности. Арлетт подняла на него темные, бархатисто-карие глаза, светившиеся мягким матовым блеском, и Бернар подумал, что они поистине прекрасны; и руки тоже красивы — смуглые, с ухоженными ногтями и энергичной линией пальцев.
Больше они не сказали ни слова.
* * *
Как бы ужаснулся Бернар, если бы лет семь тому назад, когда он еще вовсю готовил себя к большой морской карьере, ему сказали, что ничего ему ненужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена навечно и что, как он ни вертись, он будет тем, кем были все в его положении.
Он не смог бы поверить этому!
Разве он не всей душой желал то командовать супертанкером, доставляющим нефть с Ближнего Востока, то отправиться в экспедицию в мало изученные районы Амазонки, чтобы этим доказать наконец и себе, и окружающим, что он вовсе не ленивый увалень, а настоящий мужчина, каких поискать, то его привлекала политическая деятельность и он едва не собрался баллотироваться от своего округа. Но все это непонятным для него самого образом так и оставалось всякий раз не более чем проектом, не затрагивающим цепь текущих своим чередом реальных событий. И вместо всего этого — вот он, респектабельный муж добродетельной жены, лояльный гражданин среднебуржуазного толка, любящий покушать, в меру выпить и побранить слегка правительство, член местного теннисного клуба, куда записался более из вежливости, чем из любви к спорту, и всеми уважаемый член местного общества. Бернар долго не мог в душе примириться с мыслью, что он и есть тот самодовольный буржуа, тип которого он так глубоко презирал лет семь назад, живя в Париже.
