— Мне остаться или уйти?
Она лежала неподвижно, как будто ничего не слышала. Бернар заметил, как сильно похудело ее лицо. Высохшие губы казались бесцветными. Только иссиня-черные волосы и огромные глаза выделялись на этом мертвенно-бледном лице. От физического и нервного истощения оно приобрело болезненный зеленоватый оттенок. Который день Матильда отказывалась от пищи. Она принимала только таблетки. И стакан воды.
Она не шевелилась.
Бернар подошел, коснулся ее волос. Она вновь открыла глаза. Но ее взгляд был невидящим, стеклянным. Он даже испугал Бернара. Она действительно была больна и очень опасно.
Простояв несколько минут, Бернар вышел из палаты с тяжелым чувством вины на сердце.
В это время Филипп нервно прохаживался под окнами Матильды. Он ждал Бернара.
По дороге домой Бернар заехал в магазин. Купил молоко, теплые булочки с изюмом для Тома, помидоры и консервированный острый перец, который просила Арлетт. Ей все время хотелось острого и каждый день он покупал что-нибудь такое по ее заказу.
Мысли о Матильде мучили, не давали покоя. Раздвоенность в душе терзала его. Дома горел свет. Арлетт и Тома ждали его. Услышав скрип тормозов, малыш побежал навстречу.
— Здравствуй, папа! — Тома бросился ему на шею.
— Привет, малыш! — Бернар поднял его на руки. — Как ты вел себя? Слушался маму?
— Да.
— Ну тогда я тебе кое-что привез, — он опустил ребенка.
Тома уже рылся в большой папиной сумке. С ней Бернар всегда ездил в магазин.
Арлетт сидела в кресле, немного откинувшись назад. С каждым днем увеличивающийся живот мешал ей. Она вязала.
— Спроси, почему я сегодня опоздал.
Бернар поцеловал жену, ласково погладил ее по животу.
— Почему ты опоздал? — в голосе Арлетт не было прежней заинтересованности. Она казалась ко всему безразличной.
— Ко мне на работу приезжал Филипп. Он попросил, чтобы я навестил Матильду. У нее был тяжелый нервный срыв.
Арлетт отнюдь не обрадовало его сообщение. Оно было ей неприятно, как и все остальное, связанное с этой женщиной.
— И что теперь? Получше?
— Да нет, по-моему. Сперва ее хотели лечить электрошоком, но Филипп запретил.
— И правильно, — в голосе Арлетт чувствовалось раздражение. — Шок помогает забыть неприятные вещи, но оставляет след в психике. Твой визит ей пошел на пользу.
Она отложила вязание, встала с кресла. Ей был противен этот лицемерный разговор. Муж навестил больную любовницу и делился впечатлениями с женой. Великолепно! Просто замечательно. И еще вел себя как ни в чем не бывало, так, будто говорил о старом приятеле. Все-таки Бернару всегда не хватало душевной тонкости и такта.
