От страха пот выступил у нее на коже, и жеребят еще сильнее охватила дрожь.
— А тебе, Таура, — добавила Бел Бел, — я уже говорила: ты должен научиться бегать со скоростью ветра, ибо тебя будут преследовать за светлую окраску и за серебряную гриву и хвост, потому что охотники захотят разъезжать на тебе верхом по твоим родным горам. Опасайся человека!
Все еще в поту от страха, матери увели жеребят вниз, спускаясь мелкими шажками по крутому склону, точно призраки проскальзывая между деревьями.
Шли они так довольно долго и наконец приблизились к верховью реки. Тут лошади пошли медленнее, то и дело останавливаясь и принюхиваясь.
— Человек, наверно, шел из этой хижины, но он еще не вернулся, — проговорила Бел Бел.
— Тут могут быть и другие. — Ноздри у Мирри задрожали.
— Свежим дымом не пахнет.
— Все равно, давай спустимся еще пониже и перейдем через реку там, а не близко к хижине.
Бел Бел вытянула переднюю ногу и почесала о нее ухо.
— Жеребята очень устали, — сказала она. — Лучше провести ночь около воды. Сами напьемся, и молока у нас будет для них больше.
Этим вечером они спали далеко от истока реки Крекенбек, которая бежала и журчала рядом, но время от времени, когда налетал порыв ветра с севера, обе кобылы морщили носы и бормотали сквозь зубы: «Дым!» И потому, когда вышла луна, они разбудили жеребят, заставили их подняться на усталые ноги, и начался долгий подъем на хребет Мертвой Лошади.
Добравшись до самого верха, они смогли бы опять отдохнуть. Однако подъем уже занял у жеребят несколько часов, поэтому когда они нашли болотце, все напились воды, и матери позволили своим малышам улечься на мягкую землю и поспать до рассвета.
Дальше путешествие пошло легче, и Бел Бел с Мирри уже не так нервничали. От хижины они ушли уже далеко и, наоборот, приблизились к пастбищу, где брамби паслись зимой и весной, пока снег не сойдет полностью. Люди их здесь никогда не беспокоили.
Когда-то, много-много лет назад, с заснеженного гребня четверо людей промчались вниз на деревянных досках, прикрепленных к ногам. У одного из них было лассо, и он поймал гнедого жеребенка. Они хохотали и вообще вели себя, в сущности, как безумные — всего-навсего хотели отрезать несколько прядей от его хвоста, заплести и прикрепить их себе на куртки. Вот такая ходила легенда среди диких лошадей, ее слыхал каждый жеребенок. Но это случилось давным-давно, и до той поры, когда сюда пригонят скот на лето, людей на Каскадах не ждали.
