Бел Бел застыла на месте и продолжала наблюдать, но быстро узнала гнедую кобылу Мирри из одного с ней табуна. В годовалом возрасте Мирри поймал скотовод, но она сумела сбежать. Из-за этого она очень опасалась людей, и они с Бел Бел часто убегали вместе от табуна, когда им казалось, что остальные лошади подошли к людским хижинам слишком близко.
Бел Бел тут же разглядела что-то темное на земле рядом с Мирри и догадалась, что у той тоже родился жеребенок. Поэтому она смело повела сына в их сторону.
Завидев Бел Бел, Мирри приветствовала ее тихим ржанием, а та, слегка выгнув шею, горделивой походкой направилась к гнедой брамби рядом со своим белым сыночком, думая о том, как прекрасны его серебряные грива и хвост и как в свое время они будут казаться брызгами водопада, когда он будет мчаться галопом.
Мирри тоже была рада ее видеть.
— Привет, Бел Бел, — сказала она, — какой у тебя красивый сын и тоже совсем светлый! Разбужу-ка я своего соню, надо и мне похвастаться.
И она толкнула носом лежащего у ее ног ярко-гнедого жеребенка.
Тот сонно поднял голову, но, увидав чужих, сразу проснулся и с некоторым трудом поднялся на ноги.
— Красивая голова, умная, — одобрительно сказала Бел Бел. — А как ты его назвала?
— Ураганом, — ответила Мирри. — Он родился в наихудшую погоду две ночи назад. А твоего как зовут?
— Таура, в честь ветра. Он тоже родился той ночью. Они будут добрыми друзьями не меньше года.
Матери с глубокомысленным видом покивали головами: так повелось у диких лошадей, что юные жеребята держались какое-то время вместе после того, как покидали матерей. И это продолжалось до тех пор, пока они не достигали того возраста и той силы, которые позволяли им драться за одну или двух кобыл, чтобы начать создавать собственный табун.
Ураган и Таура с любопытством обнюхали друг друга, а потом оба повернулись к своим матерям, чтобы пососать молока.
Наступили весенние солнечные дни, трава росла свежая, зеленая и нежная. Обе кобылы не покидали поляны с травой, они ели траву, нежились на солнце, пили холодную чистую воду и скоро снова сделались сильными и гладкими. Суровая зима осталась позади, и молока у них для жеребят было вдоволь. Те тоже окрепли, играли, и скакали, и катались по траве.
Вскоре они научились узнавать больших клинохвостых орлов, парящих в небесной синеве высоко над ними, распознавали крики горных сорок и не боялись дружелюбных больших серых кенгуру или маленьких коричневых кенгуру валлаби.
