С этой мыслью она и заснула на безымянном островке в объятиях самого близкого под луной человека.
Проснулись они после полудня, когда солнце пекло особенно сильно. В сероватой хмари, которая с Великой Ночи подчас еще затягивала небеса, образовался разрыв. Небеса в нем синели невероятной, первозданной синевой, а солнце, поместившееся в самой середине, изливало на землю волны давно забытого зноя, в котором нежилось все живое.
Первым проснулся, как ни странно, Моррест. В лучах непривычно яркого и горячего, совсем как их любовь, солнца Эвинна казалась особенно прекрасной. Она так и лежала голой - как в тот момент, когда губы шептали: "Иди ко мне!" - а тело гибко отвечало на каждое его движение. Ее плащ, мокрый, а теперь и испачканный песком, служил им обоим постелью. Огненно-рыжая коса, небрежно брошенная на плечо, начищенной медью сверкала на солнце. Чуть заметно подрагивали ресницы, необычайно длинные, каким позавидовала бы любая принцесса. Рот, умеющий так неистово и щедро дарить наслаждение, чуть приоткрыт. Внутри влажно блестят снежно-белые зубки.
Не удержался, поцеловал эти пухлые, яркие губки. Будто и ждала этого, Эвинна улыбнулась и ответила на поцелуй. Но уже возвращалась извечная, любимая Моррестом целеустремленность и практичность.
- Представляешь, мы тут любим друг друга, а эти дурни храмовые, небось, сейчас по лесам и болотам бродят, нас ищут, - Эвинна засмеялась тихо и счастливо. Улыбающаяся, она была еще прекраснее, хотя куда уж дальше?
- Что тут смешного? - не понял Моррест, удрученный тем, что если бы попались на глаза погоне, их бы взяли в таком виде.
- Да то, что такую ночь эти дураки потратили на шараханья по болотам! Погоня провела ночь хуже преследуемых! - сказала Эвинна и подарила Моррест еще одну ослепительную улыбку. И быстро, совсем как в пещере на Гевине, поцеловала в губы. Затем ее лицо стало серьезным и озабоченным - будто задули свечу.
- Хватит целоваться, - уже совсем другим, деловым тоном, произнесла она. - Поженимся, тогда можно будет хоть каждую ночь.
- Поженимся? Кто нам позволит?
- Люди, бьющиеся за Правду, могут позволить себе все, кроме Неправды, - ответила она словами, которые летописи приписывают императору Эгинару. - А священник или жрица Алхи, которые согласятся нас повенчать, наверняка найдутся. Не все же продались Амори с потрохами! Может быть, затаились, но не продались!
- А что мы сами теперь будем делать? - спросил Моррест.
