Дембельский альбом | страница 22
- Что ж это вы, доктор, делаете. Я слышал, что вы даже на подъем флага приезжаете. Это уже полная х…ня, батенька, скажу я вам, и ни в какие ворота не лезет. Немедленно доложите командиру, что вам не менее трех раз в неделю надо с утра до вечера бывать в медицинском отделе. Можете ходить куда угодно, хоть, как Ленин, в библиотеку, но на пароходе каждый день торчать ни в коем случае нельзя. Ведь у других командиров могут тогда появиться нездоровые вопросы к их докторам. Коллеги ваши могут обидеться. Так что исправляйтесь, исправляйтесь!
У каждого из нас в каюте хранился экземпляр Корабельного Устава, заложенный закладкой на статье, которая определяла, что начальник медицинской службы не привлекается к несению корабельных вахт. Эта статья вызывала глубокое возмущение командира «Полюса», который искренне считал, что докторов надо ставить на все вахты, заставлять проводить строевые занятия с матросами и привлекать ко всем корабельным работам. Если он вдруг узнавал, что какое-то из наших судов не может вовремя выйти в океан из-за нехватки врачей, он громогласно заявлял:
- Докатились! Из такой хе…ни, как доктор, дефицит сделали.
Мастер не имел трепетного отношения к Корабельному Уставу, поскольку заканчивал не военное, а гражданское заведение, и все время пытался творчески подойти к статье, которая не разрешала врачей привлекать к несению вахт. Его, как командира и начальника, раздражало наличие на пароходе офицера, которого нельзя было назначить дежурным по пароходу или поставить в море вахтенным без его согласия. Возмущение свое по этому поводу мастер выражал в констатации прискорбного факта: У нас докторов только в ж…пу целовать можно! Он периодически пытался давить на меня, чтобы я начал изучать обязанности вахтенного офицера, и в перспективе смог бы стоять вахты наравне с другими. Конечно, это было несложно изучить, но дело было в принципе. Сегодня согласишься на вахту, завтра скажут, что учись штурманскую прокладку вести, а послезавтра?..
Иногда у него не хватало терпения апеллировать к совести наглого лейтенанта медицинской службы, и тогда он срывался и применял насильственные методы. Так, однажды он приказал мне провести строевые занятия с матросами. Ну что ж, приказ есть приказ, дело для офицера святое. Закончив заведение, выпускающее кадровых военных, я легко мог провести обучения строевым приемам в движении и на месте, но я понимал, что тогда на меня повесят постоянное участие в этих мероприятиях. Поэтому я сыграл сценку Пацифист на военной службе. Я начал давать сбивчивые указания, типа стой здесь, иди сюда!. Кроме того, я беспомощно разводил руками, наблюдая как матросы сбивались с ноги и ломали строй, и вместо определенных Уставом команд говорил мягким интеллигентным голосом, что-то в духе: А теперь, пожалуйста, налево! Матросы, по-моему, догадались, что здесь играется спектакль и с восторгом мне подыгрывали. Мастер, наблюдавший весь этот цирк на причальной стенке с борта корабля, выдержал минут пятнадцать. Он единственный принял все за чистую монету, потому что мои действия не расходились с его представлениями о военных врачах как об офицерах. Хохот моряков с других пароходов вывел его из себя окончательно, и он даже не закричал, а завопил из глубины души: