— Я предпочел бы порей[140]. Вкуснейшая штука — этот овощ, скромный порей, с которым едят семейное жаркое. Но хватит болтовни! Эти господа все постреливают, как бы они не вышибли кому-нибудь глаз. Вперед!
— И не ответим им?
— Никаких ответов! Не стоит тратить патроны.
Тотор подобрал оружие и, согнувшись под тяжестью бананов, первым ступил в неприветливый лес.
Армия построилась в колонну по одному и последовала гуськом по стопам командующего, не обращая внимания на адскую жару, на ветки, которые хлестали по лицу, на колючки, раздиравшие в кровь руки.
О, эта жара! Самый страшный враг любого экспедиционного корпуса[141] — и большого и малого!
Конечно, температура Сахары или сирийских песков[142] ужасна. Но жара на равнине все же менее страшна, чем в девственном лесу. Под раскаленной добела листвой нет ни ветерка. Кажется, что тебя перенесли в оранжерею с тошнотворными испарениями, где с человека рекой льется пот.
— Черт побери! — проворчал Тотор. — От такой жары скорпионы[143] вылупятся, а саламандры[144] в обморок попадают. Ну точно как при Ватерлоо[145]:
«Старая гвардия в пекло вступает!..»
Часа полтора беглецы шли, не выбирая направления, с одним желанием — во что бы то ни стало уйти подальше.
Они не разговаривали: слишком жарко! Задыхались, а их мысли были сосредоточены на одном: переставлять ноги, двигаться вперед.
Такая гонка в лесу, у самой линии экватора, измотала бы и выносливых мужчин, даже идущих налегке. Но тут и девушки несли не менее двенадцати килограммов, если вспомнить о карабинах, патронах и револьверах. Но ни единая жалоба не вырвалась из их уст!
Тотор и Меринос не могли помочь им. Еще бы! Они продели ствол винчестера через гроздь бананов, и, взявшись за ствол и приклад, тащили чудовищно тяжелый груз через препятствия.
К счастью, густой и неприветливый подрост занимал лишь край леса, где огонь когда-то изменил состав флоры. Пышная растительность понемногу редела и внезапно исчезала у берегов чистого ручья, текущего с востока на запад.
— Стой! — скомандовал генерал Тотор.
Задыхающаяся, уставшая, потная армия остановилась как вкопанная и свалилась на толстый ковер мха, обрамлявший русло.
Однако муки жажды еще более невыносимы, чем усталость, по крайней мере для девушек, не обладавших выносливостью своих спутников.
О, эта жажда, которая здесь, в прокаленных солнцем местах, валит с ног и сводит с ума!
Девушки склонились над ручьем и принялись жадно пить из пригоршни.
