— Нет ничего проще! У меня есть карта, а с нею я готов пройти где угодно.
— В таком случае, все в порядке. Врагов не видно, катер пропал, потонул в водовороте вместе с экипажем, море спокойно. Что нам мешает отплыть?
— Господа, и я бы того хотел, но это невозможно.
— Как это — «невозможно»?
— Вы забыли, что мы сели на мель! «Морган» встал на киль… Это целая гора железа и дерева. Потребуются мощные буксиры, много людей, чтобы разгрузить судно и сняться.
— А иначе?
— А иначе — здесь, в море, посреди рифов, и будет его могила. Ничто другое не вырвет яхту отсюда!
Дикие животные очень любопытны. — Неожиданное появление мадам Жонас. — Она тоже любопытна. — Доброжелательный осмотр. — Загадочная попытка мэтра Тотора. — Канат, малый якорь и ялик. — Обед и сон кита. — Необыкновенная ловля на удочку.
Все дикие животные невероятно любопытны. Когда они оказываются рядом с непривычными предметами, их охватывает неукротимая любознательность, зачастую доводящая до беды.
А те, которые притерпелись уже к цивилизации, гораздо менее впечатлительны. Они с презрением или просто равнодушно проходят мимо необычного, как будто своими примитивными мозгами думают примерно так: «Тьфу, мы и не такое видали!» Ничто их не возмущает и не привлекает, тогда как самые подозрительные и самые нелюдимые порой забывают всякое благоразумие и страх.
Так, стадо из пяти жирафов собралось, чтобы посреди огромной равнины полюбоваться вблизи доктором Ливингстоном в красной фланелевой рубашке, который брился перед зеркалом, укрепленным на повозке.
Знаменитый охотник Болдуин видел, как к сушившемуся на кусте английскому флагу подошел носорог. Конечно, толстокожее животное ничего не знало ни о Старой Англии, ни о ее славной эмблеме. Лагерь был совсем близко, но носорог долго стоял, словно завороженный, а потом не торопясь удалился. Болдуин не тронул его.
Английский майор Левесон, друг Бомбоннеля[194], охотился в Индостане[195]. Он любил удобства и возил с собой большую свиту, в том числе повара со всем необходимым снаряжением и припасами. Однажды повар устроился в лесу, повесил кухонную посуду на протянутые между деревьями веревки и затопил походную печь.
Неожиданное зрелище — белый человек, хлопочущий среди блестящих предметов, — привлекло стадо слонов.
Оторопелые, будто загипнотизированные, они подошли с поднятыми вверх хоботами, хлопая ушами, почти касаясь кулинарного капища[196], а его служитель, ни жив ни мертв, не решался даже пошевельнуться. Слоны неспешно исследовали странные предметы, а затем, когда их любопытство было удовлетворено, удалились, не причинив вреда.
