Да, думать я стал однозначно чаще и больше - часы лежания на полу после очередного "марш-броска" располагают, знаете ли. Я мало вспоминал о прошлом, даже тот последний эпизод с "Черепашьими бегами" интересовал меня исключительно как причина моего нынешнего существования. Обида... пожалуй, присутствовала. На Яна, чьей милостью я был избит мало не до смерти. На Лин я злиться уже не мог - думаю, рано или поздно она сотворила бы что-то подобное сама с собой, просто из любви к науке, а тут как нарочно подвернулся я...
Ха, подвернулся! Да я являлся невероятно подходящей кандидатурой для смерти и последующего оживления! С девушкой разошелся прошлой весной, отец умер четыре года назад, мать вообще не знаю, а дедушка стар и без очков так точно не разглядит во мне никаких изменений. Говорить про смерть ему даже не собираюсь - он и так пережил своего сына, у меня нет права на правду. Только разговаривать нужно осторожно - с моей патологией это трудно, но за много лет я научился предугадывать, куда может завести разговор и избегать опасных тем. А в то, что дедуля однажды спросит напрямую "Внучок, а не сдох ли ты часом?!" верилось слабо.
Еще я размышлял о Шестой организации - Энтони Эш был прав, я прочитал только адрес, да и тот уже забыл. На вопросы о месте моей новой работы Лин, Моэм и Макс пока что тоже отмалчивались. Но я-то помнил последние подслушанные слова Яна - пока что они соответствовали окружению.
Каждое утро приходила Лин с Максом или Моэмом. Я вообще заметил, что врач практически никогда не появляется одна, о причинах не спрашивал, только догадывался. Меня поднимали, осматривали, ремонтировали, потом шли привычные и уже, как мне казалось, ненужные занятия с текстом и речью. Двигаться уже не помогали.
И вот когда я добрался, наконец, до проклятой крайней левой полки, ранним утром, в состоянии эйфории от своих собственных способностей (за все тридцать два шага только раз споткнулся!), нашел там сложенный вдвое листок с паролем... развернул, прочел... Несколько шагов обратно я сделал, даже не задумавшись! И даже когда поскользнулся на какой-то обертке, вывалившейся из кармана заходившего вечером Моэма, я остался счастливым.
- Спинорог, - проговорил я. - Спинорог... Интересно, что это?..
Лин догадалась обо всем - очевидно, слишком непривычно было видеть, как мертвец неуклюже пытается встать с пола, но широко улыбается при этом.
- Достал, значит.
