— Мне пора, — неохотно сказала Джуди, взглянув на часы. — Теперь Крис приезжает на обед каждый вечер, и мне нельзя опаздывать. Дедушка говорит, что для него я должна одеваться получше.
— Разве тебе это не нравится?
— Не очень. Думаю, что, если вдруг я ему разонравлюсь, он может расторгнуть помолвку.
— Расторгнуть?.. — Лефки изумленно уставилась на девушку. — Ты прекрасно понимаешь, что этого никогда не будет.
Джуди встала и вздохнула:
— Да, знаю. Наверное, я просто надеюсь на чудо.
— Неужели все так плохо?
Лефки поднялась и подошла к подруге.
— Все будет в порядке, Джуди, я точно знаю. Когда свадьба? Или вы еще не назначили дату?
— Мы не назначили дату, но дедушка говорит, что через месяц.
— Что ж, ты ждала два года, а это долгий срок.
— Мне было всего пятнадцать лет, Лефки, — с некоторым возмущением напомнила Джуди.
— Тебе было пятнадцать, да, конечно. Но бедный Крис! Ему ведь тоже пришлось все это время ждать, пока ты вырастешь. Сколько ему лет?
— Двадцать восемь.
— Должно быть, ты ему понравилась, раз он посватался, когда тебе было всего пятнадцать. Он понимал, что свадьба состоится не скоро.
Должно быть, она ему понравилась… По дороге домой, в автобусе, Джуди размышляла над этим. Скорее, он желал ее, а когда грек чего-то желает, он согласится ждать гораздо дольше двух лет, чтобы добиться своего.
Как-то прохладным летним вечером они сидели на веранде. И тогда ее дед неожиданно задал этот вопрос. Они обедали одни, потому что Криса пригласили на обед друзья. Старик молчал за столом, лишь иногда бросая из-под нахмуренных бровей взгляд на Джуди. Девушка чувствовала, что здесь что-то не так, но и представить не могла, о чем он заговорит.
— Кто тот мужчина, с которым ты встречаешься, Джуди?
Она подскочила. Ей показалось, что ее сердце оказалось прямо в горле.
— М-мужчина?
— Не увиливай! Вся Кирения знает, что у тебя есть приятель. Ты понимаешь, что твое доброе имя погублено, что ты опозорила меня и всю мою семью? Кто он? Отвечай сейчас же!
Побледневшая Джуди дрожала всем телом. Но несмотря на страх, девушка испытала некоторое облегчение. Ее угнетала постыдная тайна, и она почти обрадовалась, что теперь все открылось. Но когда Джуди заговорила, ее голос звучал едва слышно:
— Он англичанин, дедушка, и… мы любим друг друга.
Он мрачно посмотрел на нее, и Джуди увидела тяжелые складки у его губ. Она горячо любила деда и очень расстроилась, когда поняла, что он страдает. Только сейчас ей пришло в голову, какую боль она причинила бы ему, если бы сбежала и спряталась где-нибудь в Никозии, как собиралась сделать, уговаривая Ронни помочь ей.
