Вилик[38] поскреб затылок.
— Два денария.
Цена была выше, чем на других виллах. Но Андриск не стал торговаться, надеясь, что уступчивость поможет вызвать вилика на разговор.
— Согласен! — проговорил он. — Тащи!
— Сначала задаток… Денарий.
— Какой задаток? —удивленно протянул Андриск. — Деньги за шкуру.
Жестами он показал операцию обмена. Вилик помотал головой.
— Шкуру обработать надо. Ты пока в соседнюю виллу отправляйся. Нечего здесь маячить. Завтра приезжай.
С этими словами он протянул ладонь. Андриск швырнул денарий.
— Послушай! — внезапно спросил он. — Ведь это вилла Порция Катона?
— Ну да…
— А нет ли среди рабов Исомаха, эпирца?
— Такого нет.
— Но я знаю, что он на вилле твоего господина! — с отчаянием воскликнул Андриск.
— А ты думаешь, у Катона одна вилла?
Вилик повернулся и, покачиваясь из стороны в сторону, зашагал к видневшемуся вдали хлеву. На его поясе позвякивали ключи.
Публий в назначенный день явился вместе с Теренцием и миловидным юношей своих лет Гаем Лелием — сыном самого близкого друга Сципиона Африканского, сопровождавшего его во всех походах. «Сам выбор друга, — подумал Полибий, — свидетельство того, что сын Эмилия Павла желает подражать Сципиону».
Двое в тогах и двое в хитонах. Два римлянина и два чужестранца. Но если кто-нибудь взглянул бы на них со стороны, он мог подумать, что находится не в Риме, а в Афинах. Чистая эллинская речь, да и разговор не о войнах, не о доходах, а об искусстве.
— Философия! — с горечью произнес Публий. — Какие у нас философы! Простонародью и смысл этого слова непонятен. Я слышал, как философом обозвали чужестранца-гадателя, вытянувшего у простаков пару ассов.
— А что сказать о живописи! — подхватил Лелий. — Когда поэту Гнею Невию надо было рассказать об эллинском художнике Феодоте, прибывшем в Рим, он не отыскал в нашем языке слова «кисть».
— Как же он вышел из положения? — спросил Полибий.
— А вот так! — воскликнул Лелий и, вскочив, продекламировал :
Грек Феодот в храме римском
Бычьим хвостом малевал
на доске резвящихся
ларвов!
— Вот и хорошо, когда в городе все первое, — сказал Полибий. — Первая библиотека. Первый астроном…
— Его отправили послом в Сирию, — вставил Лелий.
— Первые базилики[39]. Первый портик[40], — продолжал Полибий. — Первый перевод Гомера.
— И очень неуклюжий! — вставил Публий.
— Мне трудно судить, — сказал Полибий. — Но важно, что положено начало. Первые переложения на латынь комедий Менандра Плавтом.
