— Нет! Но его чтит мой учитель куманец Блоссий, ученейший муж. Блоссий меня убедил, что все мудрецы, вместе взятые, Зенону в подметки не годятся.
Теренций улыбнулся:
— Сказано слишком резко, но я с тобою согласен. В наше время можно рассчитывать только на Тихе, или, как ее называют ромеи, Фортуну. Я ввожу Тихе Зенона в свои комедии как счастливую развязку. Казалось, это должно ей льстить, и она могла бы настроить в мою пользу публику. Но этого не случается. Каждый раз, когда во время моих спектаклей появляются жонглеры или ателланы, римляне бегут от моих пьес, как когда-то от Ганнибала при Каннах.
— Это так! — проговорил Макк. — Но твоя сцена возвышается над жизнью, наши же — вровень с ней. Твои пьесы останутся в веках, а наши уйдут вместе с нами. Если плебей или вчерашний раб тебя не оценил, то их внуки запомнят и станут повторять реплики твоих комедий, как мы ныне повторяем изречения Эпикура и Зенона.
— Спасибо, Макк. Ты даришь мне надежду.
Публий вбежал в таблин[28]. Полибий заметил: с подбородка юноши исчез пушок.
— Ты побрился! — воскликнул он. — Когда у нас в Ахайе говорят о юнце, добавляют: «Еще бритва не касалась его щек».
— А у нас о побрившемся говорят «обновился». Бритву мы называем «новакулой».
— А нет ли в Риме иных новостей?
— Есть: претор Сульпиций Гал прогнал из дома жену, застав ее стоящей на пороге с непокрытой головой.
— Этот Сульпиций Гал — астроном?
— Да. В астрономии из римлян он первый. А развелся вторым после Спурия Корвина. Но у того была веская причина: брак оказался бездетным.
— Поразительно! А есть ли другие новости?
— Вторая новость в другом роде. Сегодня в цирке представление.
— В цирке? — поморщился Полибий.
— Да! Будут выступать эллинские артисты.
Лицо Полибия просветлело.
— Это другое дело. Слово «цирк» вызывает у меня отвращение. А как эллинские актеры оказались в Риме?
— Их пригласил претор Аниций по случаю победы над иллирийцами.
Полибий накинул хитон. И вот они уже на улице, спускающейся под гору, прямо к цирку.
— Не знаешь, каких актеров привел Аниций? — спросил Полибий, когда уже показалась стена, ограждавшая цирк.
— Беотийца Феодора и этолийца Гермиппа с хором и флейтистами. Они будут исполнять гимны в честь Аниция.
— О боги! Неужели я вновь услышу божественный хор Феодора?! В последний раз он выступал в Олимпии. А Гермипп со своими флейтистами приезжал к нам в Мегалополь за месяц до того, как мне пришлось покинуть родину.
В этот момент их взору открылась огромная лощина, словно самой природой созданная для зрелищ. Склоны Палатина и Авентина вместили зрителей, а пространство между холмами было отведено для состязаний — бега коней и гладиаторских боев. Но сейчас на краю арены возвышался помост, на котором уже стояли артисты.
