Карфаген должен быть разрушен | страница 22
— Одобряю! — сказал Андриск, садясь в повозку. — А Элии привет передай. Хорошая она, хоть и ромейка.
У ЦИРЮЛЬНИКА
Полибий стал чаще бродить по городу без провожатых. Он уже разбирался в путанице проулков и тупиков. Теперь он знал, в какое время и куда тянутся людские потоки. Если в направлении к Субурре торопятся люди в черном и коричневом, значит, десять часов дня и ремесленный люд возвращается к своим колодкам и гончарным печам. В это время не встретишь людей в белых тогах.
Именно этот час Полибий избрал для посещения цирюльника, полагая, что ему не придется ждать.
Усадив Полибия в кресло, цирюльник спросил по-гречески:
— Постричь? Побрить?
— Бороду постриги, брить не надо, видишь же, что не ромей!
— Вижу и радуюсь! — ответил цирюльник, доставая ножницы. — Ибо от ромеев, хотя они и стригутся и бреются, никакого дохода.
Ножницы застрекотали, и римский цирюльник, видимо не менее словоохотливый, чем люди его профессии во всем мире, не прекращая работы, изливал обиды:
— Целый месяц плюю в потолок. А в последние дни — толпа, еле управляюсь. Что возьмешь с варваров?! Волосы стригут только перед новолунием! А до чего скаредны! Знают, что беру за стрижку асс. Никому не придет в голову дать сестерций. А вот когда я стриг Персея…
— Персея? — удивился Полибий. — Разве Персей в Риме?
— Я в Риме недавно. До этого я работал в Альбе Фуцинской.
Полибий отстранил руку с ножницами:
— Скажи, а не приходилось ли тебе встречаться с эллином по имени Телекл?
Цирюльник всплеснул руками:
— Как не приходилось? Я встречался с Телеклом много раз. Ведь в Альбе Фуцинской, кроме меня и воспитателя царских сыновей Эвагора, и поговорить не с кем было. Телекл мне всю свою жизнь рассказал. И о жене, и о сыне. Кажется, его Критолаем зовут. Очень он по нему убивался. И о друге своем Полибии — как его с ним ромеи в Остии разлучили.
— Он говорил обо мне! — вскрикнул Полибий.
— Тогда радуйся, Полибий, сын Ликорты, — торжественно произнес цирюльник. — Тебе письмо от друга. Я пытался тебя отыскать, но ты сам нашел меня. А ведь в Риме до сотни цирюльников, ты мог бы прийти к другому, наконец, мог обойтись услугами раба, как многие ромеи…
— Где же письмо? — перебил Полибий.
Цирюльник куда-то исчез и вскоре вернулся со сложенным листом папируса в руках. Полибий схватил его и направился к выходу.
— А борода-то недострижена!
— Мы еще увидимся! — крикнул Полибий, бросая цирюльнику крупную монету.
«Полибий, радуйся! Пишу наугад, надеясь, что ловкий цирюльник тебя отыщет, и тогда мы будем с тобою говорить, хотя бы на расстоянии.