Внезапно послышался шум, как от падения чего-то тяжелого.
Царь и царедворец переглянулись.
Первым обрел дар речи Лисий.
— Что это?
— Тебе лучше знать. Ты как следует проверил, что в зале никого нет?
— Разумеется! И у входа поставил стражу, — быстро проговорил Лисий, надеясь, что царь слишком пьян, чтобы уловить едва слышное шуршание одежды.
Пытаясь отыскать упавший предмет, они обшарили весь зал.
Вдоль стен стояли треножники с бронзовыми статуэтками богов и героев. Они принадлежали Антиоху Великому. Увлекаясь коринфской бронзой, он наполнил ею все свои дворцы.
Лисий наклонился и поднял с пола статуэтку.
— Вот что упало. В зале никого нет.
Он протянул Антиоху статуэтку. Тот взглянул на нее и побледнел. На лбу его выступили капли пота.
— Что с тобою, государь?
— Артемида… — пробормотал тот. — В Табах храм Артемиды.
— Ну и что? — нашелся Лисий. — Артемида пала пред тобою, показав, что готова на жертвы.
Три дня Диодор не мог встретиться с Лаодикой. Сначала он искал загородный дом, где она скрылась ото всех, а когда нашел, едва сумел уговорить слуг, чтобы те его впустили.
При виде бывшего царедворца Лаодика еще ниже опустила голову.
— Я не нуждаюсь в утешениях, Диодор! — проговорила она устало.
Вся в черном, она была прекраснее, чем в то далекое время, когда девушкой отправлялась в Македонию. «Изумруд в черной оправе!» — подумал Диодор.
— Я пришел не утешать тебя, — начал Диодор торжественно. — Я пересек море, чтобы передать тебе благую весть.
Лаодика вздрогнула.
— Твой царственный супруг и твои сыновья милостью всевышних богов живы. Ромеи сохранили им жизнь, поселив в городке, затерянном в лесах Италии…
Слезы хлынули из глаз женщины, и она их не вытирала.
— Живы… Ты не ошибся… Ты их видел?
— Их видел эллин-цирюльник, живший в том городке, а затем переехавший в Рим. Он отыскал меня и сообщил эту новость…
— Но кто верит цирюльнику? — перебила Лаодика.
— Я сказал, что цирюльник видел пленников. Но о том, что они живы, знает весь Рим. Известно также, почему ромеи, вопреки своему обыкновению, не казнили царя и его сыновей после триумфа. У Эмилия Павла, пленившего твоего царственного супруга, за несколько дней до триумфа скончался мальчик, такого же возраста, как твой Филипп. И он, сочтя смерть карой богов, в чем, я думаю, не ошибся, внял мольбе другого своего ребенка пощадить пленников. Этот маленький ромей также внезапно скончался через несколько дней.
Лаодика задумалась.
— Все это звучит как сказка. Жизнь моих мальчиков выкупили своими жизнями сыновья этого ромея. Мне даже его жалко.
