Дал заяц стрекача, а навстречу волк: «Эх, ты,— говорит,— дерьмо ты полевое, под ногой трава горит со стыда, что ты, заяц, робкий таков. А я, волк,— герой»... И схряскал зайца. Кто кого съел, тот и смел, хорошего-то тоже мало.
Забежал козлик в лес, и все с им как следует. Сейчас это ему волк навстречу. И стал козлика есть. А козлик тот не всякий был, больно умен, сейчас это он волку в брюхе рога расправил, из брюха выскочил да и стрекача, аж земля с-под ноженек горяча. А волк сел брюхо чинить и думает — ну. и народ пошел, ну и порядки. Заглотал я его как путного, а он, окромя убытку, ничего хорошего...
Сколько, бывало, я сказок слушаю, об одном жаль, что не так в жизни бывает. На войне же я сказок понасмотрелся собственными глазами: и разбойники-то, и сироты замученные, и воскресших сколько, и мертвые стоят,— чего только, чего нету. Чистая сказка, да только больно уж страшная.
Память у меня слабая. Я вот помню все, что до хозяйства. А насчет войны, бей не бей — не упомню. Сорок лет, почитай, мозги на одно натаскивал, а тут все другое. Кабы еще по душе было, а то я так рассуждаю, что русскому одно по душе — своим домком жить, по чужому не тужить.
Меня такая обида взяла, на это глядючи. И не только что стены не валятся — пол деревянный, электричество светит, садик есть, и картины, и все, как у настоящих богатых людей... А потом как подумал, что все это делать нам самим бы пришлось... И так решил, что лучше просто, как свиньи, жить, а уж на вокруг себя силу тратить — не согласны...
Меня мама как носила,
Напугалася,
Был сыночек я исправный,
Да избаловался.
Не кутил, не выпивал,
С бабьем не водился,
Карты вовсе я не знал,
Матюшить стыдился.
А проклятая война
До греха добила,
Насмотрелся я
Так с пути и сбился.
Посмотри теперь, мамаша,
Своего сыночка,
На башке нема волосьев,
Во рте ни зубочка.
От гнилой болезни сохну,
Ото вшей деруся,
От проклятого окопа
Со страху…
А кругом глядит начальство,
Дерет да ругает,
А каков я был мальчишка,
Так никто не знает.
На войне что хорошо?.. Что больно свободно и что душа думала — исполнить можно... Дисциплина? Одно слово — на глазах у начальства. Ведь только во сне видишь, что бабу каку хошь мни и за груди хватай. А тут — только не зевай... Один грех — зевать...
Раз мне так пришлось, что в бою зубы мои страшною болью разболелись, так, верите ли, ничего я в том бою, кроме зубной боли, не прочухал. Видно — либо боль, либо бой, человека на два горя не хватает.
Сейчас полотно рвать. Вот понаделали портянок, я себе все с буквами углы рвал. Герб ихний, корона и две буквы. Верно, что война хоть зла, да тем мила, что со стола — то под себя...
