Вдруг в один из субботних дней Дженни сказала:
— Я беспокоюсь о нашем папе.
— Почему? — поинтересовался Коди.
— Коди, — произнесла она как взрослая, — ты же видишь, он больше не появляется дома. Наверное, он ушел от нас.
— Не говори глупостей.
Дженни посмотрела на него с таким странным спокойствием, что он смутился и промолчал. А она повернулась и вышла на веранду. Он услышал скрип деревянной качалки, когда она садилась в нее. Но петь Дженни перестала. В доме воцарилась тишина. Единственным звуком был стук материнских каблуков над головой — мать ходила взад и вперед по комнате, разбирала белье.
Даже Эзра не свистел на своей дудке. Интересно, куда же он девался? Коди поднялся в спальню матери. Она складывала простыни.
— Ты что делаешь? — спросил он.
Мать пристально посмотрела ему в глаза. Он уселся на стул и стал наблюдать за ней. На матери был домашний халат — самый его нелюбимый: кремовый, с темно-красными пятнами, похожими на мазки кистью, и с треугольными подплечниками, которые отстегивались перед стиркой. Коди часто хотелось украдкой их выбросить. В этом халате с могучими плечами мать выглядела просто устрашающе. На ногах у нее были босоножки и белые носки. Она ходила от бельевой корзины к кровати и стопками раскладывала белье. Отцовского белья не было.
— Когда вернется папа? — спросил он.
— Наверное, скоро. — Мать смотрела куда-то в сторону.
Коди огляделся и впервые заметил, какой у них бедный и убогий дом. На комоде — ни единого флакона духов, ни единой фарфоровой безделушки. На стенах — ни одной картины. Даже на ночных столиках пусто. Но он знал: во всех ящиках в этой комнате белье и одежда разложены с безупречной аккуратностью. Не только рассортированы, но и подобраны по цвету — белый переходил в пастельные, затем и в более темные тона; гребни и головные щетки лежали на своих постоянных местах, перчатки, аккуратно свернутые парами, напоминали ряд сжатых кулаков. Кто же мог вынести такое? Он вздрогнул и выпрямился. Мать подошла и погладила его по голове.
— Господи! — с улыбкой сказала она. — Как же ты вырос!
Он отстранился.
— Ты уже совсем большой, можешь быть мне опорой.
— Но мне всего только четырнадцать, — сказал Коди, соскользнул со стула и вышел из комнаты.
Дверь ванной была закрыта. Он услышал звук льющейся воды. Напевая песенку «Зеленые рукава», Эзра принимал душ. Коди приоткрыл дверь, просунул руку в ванную и до упора отвернул над раковиной кран с горячей водой. Он прошел по всему дому — от кухни до подвала, — открывая все краны с горячей водой. Нельзя сказать, что он делал это с удовольствием.
