— Нет, не похоже.
— Мало ли, что не похоже. Я вот тоже на тебя не похож, а смотри-ка — живу.
— А это при чем?
— Как при чем? Если б не я, с кем бы ты сейчас ехала?
— Ну совсем запутал. Выражайся яснее, пожалуйста.
— Не могу.
— Не можешь? Почему?
— Я всегда так. Много говорю, говорю, путаю, запутываю, запутываюсь. Потом пытаюсь вспомнить, но никак. Хожу и думаю, что ж я такого наговорил-то, а?
— Бедненький, — Жуля с участием смотрела на меня.
Я обалдело покрутил головой. Чего-чего, а этого никак не ожидал. Быстро же она освоилась.
— Меня зовут Хорс, — важно сообщил я, — Потерявший Память.
Никакого впечатления на Жулю мое откровение не произвело. Видимо, ей еще не довелось услышать ту загадочным образом передаваемую историю о ком-то, чье имя схоже с принятым мной. Ну и ладно, тем лучше.
— Ты откуда такая взялась? — Жуля явно смутилась и стала лихорадочно придумывать, что бы соврать. Я заметил это и поспешил переменить тему.
— Как ты оказалась в руках бандюг? — спросил я. — Здесь вроде бы пустынный лес, и тебя вполне могли бы убить, никто б не помог.
— Не могли. Я каждый год здесь проезжаю. Меня знает каждая лисичка. Только раньше я ездила восточнее, ближе к Райенскому тракту. А на этот раз лошадь понесла, и я не смогла повернуть вовремя.
— Совсем как я. Вот этот паршивец, — я похлопал Пахтана по крупу, на что тот отвлекся от процесса оскаливания зубов в сторону белой кобылицы и мотнул головой в мою сторону, попытавшись цапнуть за ладонь, — чего-то испугался, — Пахтан недовольно гоготнул, услышав такую наглую ложь, — и привез меня в Лес Судеб. Даже в трактир не дал заглянуть. — На этот раз гогот был довольный, мол, еще бы, тебе пиво хлебать, а мне — солому жевать? Спасибочки!
Я ткнул пяткой Пахтана в бок, напоминая о том, кто здесь хозяин. Конь-демон угомонился. Понадеявшись, что это продлится подольше, я вернулся к разговору, переведя его на общие темы — о погоде, о музыке, о литературе — и сделав почти светским.
Так, за пространными беседами ни о чем миновало утро, Солнце перевалило полуденную отметку и уже начало клониться к вечеру. Тропа была пуста, лес по-прежнему мрачно нависал с обеих сторон, едва расступаясь впереди и быстро смыкаясь сзади. Что-то весело пели птицы, время от времени в их щебет вклинивались незнакомые воплеобразные звуки, долженствующие, вроде бы, вызвать дрожь и мурашки по коже, но мы не обращали на них никакого внимания, поглощенные интересным разговором. Пахтан старательно обхаживал кобылицу, и она, похоже, относилась к нему весьма благосклонно.
