А может, самая лучшая поддержка — вот так молча сидеть рядом, чтобы не думала, что она одинокая, всеми покинутая.
Когда порасходились люди, Гриша тихо спросил:
— Екатерина Павловна, где же вы жить будете?
— Жить… Разве можно после всего этого жить, дети? — простонала учительница.
Митька и Гриша прижались к ней, стараясь сдержать рыдания, онемели. Но вот Гриша снова нарушил молчание:
— Знаете что, Екатерина Павловна?
Она подняла голову.
— Что, мальчик мой?
— Пойдёмте к нам…
— Спасибо тебе, мальчик, за твоё доброе сердце… — Обняла Гришу учительница. — Действительно, жить где-то надо. Но у вас и своих немало…
Митька кашлянул в кулачок:
— Да у вас же, Гриша, не совсем удобно. Разве нет? Хатка-то крохотная. А у нас две комнаты: одна большая, а другая маленькая. Екатерина Павловна будет жить в маленькой. Правда?
Учительница обняла и Митьку, губы сжались в горькой усмешке:
— Конечно, Митя, конечно.
— Тогда мы Серого запряжём… Мы мигом!
— Хорошо, дети.
Когда мальчишки отошли от пожарища, они оглянулись. На чёрном от копоти снегу их учительница была похожа на раненую птицу возле разорённого гнезда.
За какие-то полчаса приехали мальчишки на Сером, сложили уцелевшие вещи, помогли учительнице сесть на подводу. Повезли к Митьке. Таранивцы выходили к воротам и молча кланялись подавленной горем учительнице.
* * *
О чём бы ни говорили в хате Мовчанов, непременно на расправу переведут.
— Такого ужаса, сколько живу, слава богу, не видела. А теперь, считай, герман скоро всех нас в расход пустит, — печально качает головой бабушка. — И куда эти партизаны подевались? То трата-такали своими пулемётами, а теперь что-то притихли.
Гриша вступает в разговор, потому что он хозяин. Сама же мама сказала так. Поэтому негоже ему отмалчиваться.
— Партизаны делают что надо.
— Как это — что надо? — пожимает плечами мать.
— А так. Яремченко село бережёт.
— Вот этого и я в толк не возьму, — бабушка зашевелилась. — Как это — бережёт?
— Ну, не нападают на немцев.
— А какие же они тогда партизаны?
— Ну, нападают в других местах, не в своём селе. Как Пётр Сидорович снаряды подрывал… Потому что если немцы узнают, что село партизанское, сразу сожгут… Вот так. И всех людей уничтожат.
— Всё равно сожгут, всё равно в расход пустят, — качает седой головой бабушка.
Перебил разговор Митька. Не обметая сапог, он стал на пороге, вытер рукавом нос.
— Гриша, тебя Екатерина Павловна зовёт.
— Зачем?
— Если бы я знал…
И так глазами водит по сторонам, что Гриша догадывается — знает дружок, зачем зовёт его Екатерина Павловна. Знает!
