Отмолчавшись на высочайшем разносе, авиатор дал себе волю перед журналистами. Он рассказал о демарше Керзона, о враждебности английского правительства всему русскому, о наглой провокации со старыми финансовыми счетами, с помощью которой его шантажировали и пытались силой завербовать для организации авиационной промышленности на островах.
Петр в запале заявил об отказе от какого-либо сотрудничества с британцами в области авиации и призвал к бойкоту английских товаров, а также экспортных поставок в эту страну. Он заявил, что узкий пролив между материком и островами более не защищает империю, открытую к атакам с воздуха. Что теперь он будет ратовать за авиационный прогресс у явных и скрытых врагов британской короны. Наступит час, когда авиационные бомбы и гранаты полетят на беззащитные английские города, унося тысячи жизней.
Он не думал о том, что могут натворить авиабомбы, бросаемые с самолета на жилые кварталы. Если бы Самохвалов увидел горящие города, он устыдился бы своих жестоких и необдуманных слов, в горячке брошенных журналистам.
Глава 7
20 сентября 1895 года — 3 февраля 1897 года.
Санкт-Петербургская губерния
— Надеюсь, я не рискую казаться невежливым, господа, собрав вас в неофициальной обстановке?
— Ни в коем разе, ваше императорское высочество. Напротив, для нас огромная честь — высочайшее внимание к нашим скромным начинаниям, — Самохвалов не только словами, но даже телом изобразил некое подобие поклона, желая отработать спектакль и быстрее убраться к своим делам.
Великий князь скривился.
— Петр Андреевич, мне рекомендовали вас как умного человека. Стало быть, вы понимаете, что от моего присутствия в Гатчине у вас прибавляется хлопот. Более того, назначение меня главнокомандующим воздушными силами империи, когда самих сил еще нет, есть выражение недоверия государя императора, приставившего к вам соглядатая в моем лице. Позвольте предположить, дорогой наш авиационный первопроходец, что вы ведете себя со мной неискренно.
— Ваше императорское высочество! — решился подать голос Джевецкий. — Мы, право, удивлены, что к авиации, еще не вышедшей из детского периода и пока не имеющей военно-экономической ценности, приставлен представитель императорской семьи. Посему не можем уразуметь, как относиться к государевой воле — считать ли ее поощрением, недоверием либо чем-то другим. Потому и прячемся за учтивыми фразами.
— Волю императора надлежит исполнять, другого отношения к ней я не приемлю. Что же касается высокого уровня назначения, когда дядя государя занимается вашими делами, прошу, господа, учесть следующее. Это — не честь для вас, а ссылка для меня, — великий князь Александр Михайлович посмотрел на акционеров «Садко» с грустной усмешкой. — О неафишируемых причинах своей отставки с флота я расскажу чуть позже. Однако не престало члену правящего дома бездельничать. Кроме того, удивительно совпали интересы. Инициаторы моей отставки — великий князь Алексей Александрович и министр финансов Витте — приветствуют направление на незначительный с виду пост. Я хочу многого добиться через авиацию, поэтому упросил государя утвердить меня на этой должности. Поздравляю: благодаря моим настойчивым потугам реформировать флот и вашей, Петр Андреич, несдержанности перед британской прессой мы все — немного изгои. На сем извольте завершить официозную часть. Нам придется много общаться, полное мое титулование займет изрядное время. Посему вне официального протокола прошу именовать меня просто — Сандро.
