Все это случилось только сегодня утром. Но уже казалось сном, точнее, ночным кошмаром.
— Это было отвратительно, — заявил Габри, соглашаясь с Руфь. Он с размаху опустился в одно из старых кресел, вылинявшую обивку которого согрел огонь камина. — Разумеется, они были правы; я на самом деле голубой.
— И, — добавил Оливье, присаживаясь на подлокотник кресла Габри, — еще странный и подозрительный.
— Я превратился в одного из этих величественных и величавых гомосексуалистов Квебека, — заявил Габри, перефразируя Квентина Криспа. — Я придерживаюсь фантастических и поразительных взглядов.
Оливье рассмеялся, а Руфь подбросила в огонь еще одно полено.
— Ты и в самом деле выглядел очень величественно сегодня утром, — сказал Бен Хедли, лучший друг Питера.
— Ты хотел сказать, внушительно, как землевладелец?
— Да, средней руки, правильнее будет сказать.
В это время на кухне Клара встречала Мирну Ландерс.
— Стол выглядит просто великолепно, — заявила Мирна, стягивая пальто, под которым оказалось пурпурное платье в восточном стиле без пояса. На мгновение Кларе стало интересно, как это она сумела протиснуться в двери. И тут Мирна извлекла на свет божий свой взнос в вечернее сборище, цветочную икебану. — Куда мне ее поставить, милочка?
Клара молча уставилась на нее, разинув от удивления рот. Как сама Мирна, так и ее букеты были огромными, экспансивными и неожиданными. В этом, например, соседствовали ветки дуба и клена, камыш с берегов реки Белла-Белла, протекавшей позади книжного магазинчика Мирны, яблоневые побеги, на которых уцелело несколько плодов сорта «макинтош», и великое множество разнообразных трав.
— Что это?
— Где?
— Вот здесь, в самом центре твоей икебаны.
— Колбаса.
— Сарделька, ты хотела сказать?
— М-м, лучше взгляни вот сюда. — И Мирна ткнула пальцем в спутанный клубок ветвей.
— «Собрание сочинений У. X. Одена», — прочла Клара. — Ты, должно быть, шутишь.
— Это для мальчиков.
— А что еще здесь есть? — Клара обвела глазами внушительный букет.
— Дензел Вашингтон. Только не говори Габри.
В гостиной Джейн продолжала свой рассказ:
— А потом Габри говорит мне: «Твоя мульча у меня. Именно так ее всегда носила Вита Сэквилль Уэст».
Оливье прошептал Габри на ухо:
— Ты и в самом деле странный.
— Ты разве не рад этому? — прозвучала в ответ избитая шуточка.
— Как поживаете? — Из кухни появилась Мирна в сопровождении Клары и принялась обниматься с Габри и Оливье, а Питер налил ей скотча.
— Думаю, с нами все в порядке! — Оливье расцеловал Мирну в обе щеки. — Следует удивляться тому, что этого не случилось раньше. Сколько мы уже здесь живем? Двенадцать лет? — Габри кивнул с набитым ртом, он вдумчиво жевал «камамбер». — И только сейчас на нас напали. Еще ребенком, в Монреале, надо мной издевалась группа взрослых мужчин. Это было ужасно. — Все замолчали, и слышался только треск и бормотание огня в камине. Оливье заговорил снова: — Они били меня палками. Смешно, но теперь, оглядываясь назад, я думаю, что это было больнее всего. Не синяки и шишки… Перед тем как ударить, они тыкали в меня палками, понимаете? — Он сделал выпад рукой, имитируя движение. — Они вели себя так, словно я не был человеком.
