Над этой историей много смеялись, и больше всего Джоомарт. Он старался, как мог, быть веселым, рассказал потешную историю, хохотал и дурачился не меньше Мукая. Они пили кумыс и понемножку хмелели. Мукай пил больше всех и, доливая пиалы, выкрикивал: «Кто не любит девушек, тот не пьет кумыса!» Затем он достал две бутылки вина, и Джоомарту больше не понадобилось себя в чем-либо убеждать… Язык его развязался, и он под комуз Темиркула пошел даже в пляс. Им было весело, и лишь немного огорчало, что обед долго не поспевал.
Сабиля поставила чашку, внесла казан и сама уселась между братом и мужем. Мукай всплеснул руками и сказал:
— Поглядим, Джоомарт, как ты справишься. Говорят, ты разлюбил киргизские блюда. Я не верю. Как можно не любить бешбармак? Не правда ли, Темиркул, он только притворяется!
В казане лежит сваренный баран. И ноги, и голова, и курдюк — все тут вместе. Хозяин берет пальцами голову и преподносит ее Джоомарту. Не старику Темиркулу, хоть и тот его гость. Затем кусок за куском срезает мясо с костей, крошит и строгает удивительно тонко. Жир стекает с его рук на кошму, на одежду, струйкой бежит в казан. Хозяин не забыл и Темиркула, он сует ему кость с остатками мяса, Сабиле — небольшой кусок сала. Баран приготовлен, он лежит в чашке размолотой кучей. В горшке поспевает вареное тесто. Хозяин тем же манером крошит и тесто, с пальцев струится жирный навар. Все смешано и растерто руками, бешбармак можно есть.
Джоомарт держит баранью голову пальцами, ищет тарелку и не находит ее. И руки и губы его в сале. Он вернул бы голову Мукаю, но тот рассердится. Кругом ни тарелок, ни ложек, ни вилок, они будут есть пальцами из одной чашки.
Первым начинает Мукай. Он запускает свою руку в горку мяса и теста, зажимает в ладонь изрядную порцию и отправляет ее в рот. Глаза его сияют счастливым огоньком, они точно приглашают: «Отведайте, чудесно, ничего нет прекрасней на свете!..» Темиркул набивает рот бешбармаком. Одному Джоомарту не по себе. Ему противно это варево, ухо режет их сопенье и чавканье. Его вырвет сейчас, мясо комом стоит у него в горле. Он не хочет, не может, все ему здесь чуждо и противно. Нет, нет, это выше его сил…
Сабиля ест пальцами, лицо ее лоснится от жира. Она заливает свое новое платье, движения ее быстры, зубы алчно блестят. Они все одинаковы, их не отличить друг от друга.
— Ты не ешь, Джоомарт, что с тобой?
Да, это верно, но он много съел дома. Спасибо за угощенье, бешбармак не так уж плох.
