Володя отрицательно покачал головой.
— Но, может быть, ты все же назовешь отдельные слова?
— Они говорили про какой-то гребень, — неуверенно стал припоминать мальчик.
— Про шанценгрэбер?
— Да, да!
— Вспоминай, вспоминай! Это очень важно.
И вдруг Володю словно осенило.
— Они два или три раза сказали: «Нах айнер вохэ…»
— Они сказали: «Нах айнер вохэ комт шанценгрэбер»?
— Я не помню точно… Я помню только «нах айнер вохэ», — честно признался мальчик.
— Это было бы очень хорошо! Очень хорошо! Если бы все случилось действительно «нах айнер вохэ»!..
— Что же это значит: нах айнер вохэ? — спросил Алесь Антонович.
— Это значит через неделю. А поскольку говорили они два дня назад, то остается еще пять дней…
— А вдруг они говорили о чем-нибудь другом?
— Не думаю. Если бы они предполагали совершить свое преступление раньше, они бы не стали вызывать солдат и усиливать охрану лагеря.
— А откуда вы знаете, что они вызвали солдат?
— Но ведь это ясно. Вспомни человека в серой шинели. Он прибыл, чтобы подготовить квартиру для своих людей.
— А может быть, для особой команды?
— Особая команда не состоит из одиннадцати человек. Нет, это просто солдаты из соседней части.
— Пожалуй, вы правы, — согласился Алесь Антонович. — Значит, в нашем распоряжении пять дней.
— Не больше четырех, Алесь Антонович… Мы должны опередить эсэсовцев.
— Не пойму, — неожиданно вмешался в разговор Герасим Григорьевич. — Зачем это фашистам понадобилось убивать детей? Ведь они их и так не кормят.
— Времени у них в обрез, — пояснил Алесь Антонович, — близок час прихода нашей армии…
— Но убивать ребят? — не унимался Герасим Григорьевич.
— Для этого у них есть причина…
— Какая же?
Алесь Антонович обернулся к мальчику:
— К вам в лагерь приезжали немецкие врачи?
— Много раз…
— Что же они делали?
— Уколы нам делали… Против болезнен…
— Как же они делали вам эти уколы?
— Забинтовывали руку крепко-крепко и кололи… Очень больно было…
— Вы слышали, Герасим Григорьевич?
— Слышали… Ну и что?
— Они брали у них кровь, — пояснил Михаил Германович. — Использовали детей в качестве доноров…
Объездчик оторопел. Его жена вскрикнула от ужаса.
— Это еще далеко не все, — продолжал Алесь Антонович. — После уколов у вас в лагере болели ребята, Володя?
— Да…
— И что с ними делали?
— Увозили в больницу…
— А оттуда они возвращались?
— Нет…
— Теперь вы понимаете, Герасим Григорьевич? У детей брали кровь, а потом тех, кто заболевал, уничтожали… Разве это не тягчайшее преступление?
