И М. Варий и М. Марий усиленно готовились к кампании против сулланцев в Италии. С пиратами, купцами и доверенными людьми в большом количестве они посылали на родину много денег. Тайные агенты старались найти полезных людей среди римлян, и особенно в приморских городах (Брундизии, Таренте, на кампанском побережье и т. д.), щедро рассыпая понтийское золото и не скупясь на обещания. Они находили достаточно благожелательный прием: социальная обстановка в Италии являлась очень напряженной, авторитет сулланского сената упал так низко, как никогда. Все недовольные высказывали готовность принять участие в намечавшемся перевороте, в предстоящей войне. От них в обратном направлении стекалась к Марию и Варию — главнокомандующему римских войск и главному представителю Сертория при понтийском дворе — обильная и ценная информация относительно общего положения дел в стране и различных городах, включая Рим.
Среди этой серторианской военно-политической верхушки при понтийском дворе не было единства. Виднейшие ее представители олицетворяли различные оппозиционные течения лагеря Сертория (Марий — левое крыло, Варий, как и Серторий, являлся центристом, Магий и Фаний, два бывших офицера Фимбрии, — правое крыло: они были сторонниками Перперны, первого заместителя Сертория). Эти лидеры яростно спорили между собой по всем важнейшим текущим и перспективным вопросам. Несходство во взглядах дополнялось острым личным соперничеством, взаимной завистью к успехам и положению друг друга на войне или при понтийском дворе.
Новая война началась для Митридата удачно. Двумя колоннами под начальством Таксила и Гермократа его войска вступили в Пафлагонию и обратили в бегство слабые заградительные отряды римлян.
Когда обе колонны встретились в заранее намеченном пункте на Вифинской границе, Митридат выступил на воинской сходке; «…он произнес речь перед войском, прославляя своих предков и восхваляя самого себя, говоря, что свое царство, бывшее маленьким, он сделал огромным и лично ни разу не был побежден римлянами. Затем он высказал обвинение против римлян в корыстолюбии и жадности, под гнетом которой стонет порабощенная Италия и сама их родина. Кроме того, о последнем договоре он заявил, будто римляне не хотят оформить его письменно, выжидая удобного момента, чтобы вновь напасть на него. Возлагая на них вину за данную войну, он отметил силу своего войска и его снаряжения, указал на то, что римляне сейчас заняты серьезной войной с Серторием в Иберии, а в Италии идет междоусобная война. «Поэтому, — сказал он, — они не обращают внимания и на море, уже долгое время находящееся во власти морских разбойников, и нет у них никакого союзника, и никто по доброй воле не является их подданным. Разве вы не видите, — сказал он, показывая на Вария и на обоих Луциев, — что лучшие из них — враги своему отечеству и союзники нам» (Аппиан).
