— Наверное, я лунатик, отец, — прохрипел Эберхард, дыша перегаром. Четыре раза по сто как-никак.
— Пьет и пьет. — Старик махнул рукой и заковылял к кровати. — Прибери здесь. Вонища такая, что спать невозможно. Проветрить бы надо. — Виллибальд открыл окно и посмотрел на небо. — Ты пропойца, а не лунатик. Сегодня ведь новолуние. — Зевая, Мок-старший вернулся под теплое одеяло.
Мок-младший встал с пола и снял с гвоздя аптечку, собственноручно изготовленную когда-то отцом. «Чтобы ни один инспектор не придрался, — объяснял отец. — В каждой мастерской должна быть аптечка. Так записано в Законе о труде». Сколачивая гладко оструганные дощечки, Виллибальд и слышать не хотел, что квартира — не мастерская, а сам он — давно уже не сапожник.
Эберхард собрал осколки бутылки, стащил с себя ночную сорочку и вытер ею пол. Ему вдруг стало ужасно холодно. «Ничего удивительного, я ведь голый». Набросив на плечи старый плащ, служивший зимой для походов в уборную, Эберхард взял железный подсвечник со свечой и поднял крышку. По спине у него побежали мурашки. Тусклый уличный фонарь высветил ступеньки. Пустота и мрак. Проклиная в душе свою трусость, Мок двинулся вперед, держа перед собой свечку. Внизу — ни ведра, ни лужи. Мок присел на корточки, уставился на решетку слива и прислушался, не пищат ли крысы. Тишина. По стене скользнула тень. Мок облился потом. Вдоль Плессерштрассе прогуливался почтальон Доше со своей собакой, страдающей поносом. Потянуло ледяным сквозняком. Моку вдруг вспомнилась бабушка Хильдегарда. Для нее пуховая перина была панацеей. В сверкающей чистотой кухне в их доме в Вальденбурге бабушка заворачивала в перину маленького Франца и маленького Эберхарда, приговаривая: «Спрячьте головки под перину. В доме холодно. А где холодно, там и злые духи. Это они стужу нагоняют». Мок уселся на прилавке, открыл аптечку, смочил ватку перекисью водорода, при тусклом свете свечи протер три ранки на ляжке и ягодице, встал и направился к сливу. Поддев ногтем одну из каменных плиток, сдвинул ее в сторону, открывая квадратную дыру. Здесь он прятал свое лекарство от злых духов и холода. Ощутив в ладони знакомую приятную тяжесть, Мок достал плоскую бутылку, даже не посветив во тьму свечой — пусть себе догорает на прилавке. Движения его и так были точны и безошибочны. В дыре раздался шелест. «Крыса, что ли?» — подумал Мок и потянулся за подсвечником. В глубине отверстия в щель была воткнута бумажка. Страничка из школьной тетради в клетку. Мок поднес ее к пламени свечи. Есть на свете такое, от чего никакие лекарства не помогут.
