— А что бы ты, папа, сказал, — фыркнула Кристель, — если бы один из этих дикарей стал твоим зятем?
И, не дожидаясь ответа, удалилась в свою комнату.
Рютгард мрачно закурил сигару и попытался успокоиться, переводя взгляд с одного роскошного предмета обстановки на другой. Эту квартиру со всей мебелью он снимал уже год за тысячу марок в месяц — сумма немалая. Пять комнат и две ванные. Столетние книги. Картины восемнадцатого века. Турецкие и арабские ковры. И среди всего этого великолепия его половозрелая молочно-белая дочка с тупым быком, у которого способностей хватает только на то, чтобы влезть Кристель между ног…
Рютгард принялся расхаживать по квартире, не выпуская сигару изо рта. Надо было с кем-то поговорить, и доктор вспомнил, что кроме него самого, дочки и служанки в квартире находится еще кое-кто. Доктор постучал в дверь второй ванной и, услыхав громкое «Войдите!», воспользовался приглашением. В ванне на подстеленном большом полотенце лежал хорошо сложенный брюнет с сигаретой в зубах.
Это был ассистент уголовной полиции Эберхард Мок собственной персоной.
Бреслау, среда, 3 сентября 1919 года, три часа дня
Мок и Рютгард сидели за шахматной доской, лелея коварные дебютные планы. Мок взял пешку с «е4» и переставил на «еб».
— Тебе-то хорошо, Эби, — пробурчал Рютгард, двигая свою пешку с «b7» на «b5». — Взял и не пошел на работу после вчерашней пьянки… И ничего тебе за это не будет…
— На работе я был. Правда, рабочий день получился короче, чем обычно. Пять часов ни хрена не делал, только с психологом общался. — Мок помрачнел. — Лучше об этом не говорить. Это связано с делом, которое я сейчас веду. Скажи-ка мне, — оживился он вдруг, — осмотр выявил что-то серьезное? Я ничего не подцепил от этой девчонки?
— Сам по себе зуд при отсутствии иных симптомов ничего не означает, — улыбнулся доктор. — Скорее всего, тело просто жаждет чистоты.
— Если бы ты жил там, где живу я, — Мок сделал ход конем, — у тебя бы тоже не было возможности ежедневно приносить дары богине Гигиене.[22]
— Хорошо сказано. — Рютгард наморщил лоб. — А как там у тебя с жертвоприношениями Гипносу?[23]
— Сплю плохо. — У Мока пропало желание жонглировать мифологическими именами. — Кошмары снятся. Отсюда пьянка и разврат. Когда я пьян, мне ничего не снится. А когда я со шлюхой, то не ночую дома. Дрянь мне снится только дома. А отец не хочет переезжать. Ведь тут живут два его лучших друга — отставной почтальон и его собака.
