Но что же это такое?
Где делегации?
Где толпы народа, восторженно встречающие прибывшую в Болгарию «соль земли»?
Почему никто не бросает в воздух шапок и не машет платочками?
Быть может, «Решид-паша» по ошибке пришвартовался не в том месте, где нужно?
Нет, он стоит точно в том месте, где ему указано.
Полное разочарование! Вместо тысячных восторженно настроенных толп — на берегу полтора десятка портовых зевак и бездельников; вместо делегаций — поднимающийся на борт санитарный врач, коротко и сухо дающий распоряжения о порядке проведения карантина. Потом — многочасовое ожидание распоряжений, касающихся высадки и места ночлега. Мировое событие, каким представляли себе въезд в Болгарию дроздовцы и алексеевцы, превращается в мыльный пузырь.
Галлиполийской гордыне нанесен первый удар: никто «армию» не признает и ею не интересуется; галлиполийских химер никто не разделяет. Приехало несколько тысяч беженцев — и только. Остальное — забота портовых властей: как их наилучшим образом разместить, накормить, а попутно и оградить собственное население от возможных инфекций, привезенных этими беженцами.
Пока тысячи прибывших в Варну галлиполийцев ждут на палубе, в каютах и трюмах «Решид-паши» дальнейших распоряжений, генерал Витковский, глава прибывшего эшелона, вместе со своим штабом направляется в город. В гостинице на главном проспекте он снимает два номера — для себя и высших чинов штаба.
Чтобы подчеркнуть свое «высокое» положение, у входа в гостиницу он ставит двух часовых и вывешивает трехцветный царский флаг.
Не проходит и получаса, как его вызывают к коменданту города и требуют немедленно убрать и часовых, и флаг.
В тот же вечер прибывшие в Варну дроздовцы и алексеевцы узнают от чинов штаба подробности состоявшегося в комендатуре разговора. На предъявленное ему требование генерал Витковский заявил в самой резкой форме протест, указав своему собеседнику, что Болгария, освобожденная от турецкого ига в 1878 году Россией, не имеет права предъявлять ультиматум начальнику «1-й пехотной дивизии русской армии».
Ему мягко, но решительно объяснили, что никакой армии за пределами Советской России не существует; что сам он никого не представляет; что Болгарию он не освобождал и рассматривается здесь как обыкновенный беженец наряду с другими такими же, как и он, беженцами, уже имеющимися на болгарской земле.
Возмущению Витковского нет границ. Назвать армию «беженцами» — это в глазах галлиполийцев высшее оскорбление! Но приходится смириться. Флаг и часовые убраны, несколько тысяч пассажиров, переполнявших «Решид-пашу», сходят на берег и размещаются в карантинных бараках.
