Два или три раза за год «сидения» в городе и лагере Врангель порадовал своих «орлов» чем-то более существенным, нежели обещания победного возвращения на родную землю: каждому галлиполийцу из остатков находившихся у него «казенных сумм» он выдавал по две турецкие лиры. И всякий раз несколько десятков тысяч этих лир оказывались в карманах греческих торговцев спиртными напитками. А во всех палатках лагеря и городских зданиях, занятых чинами «1-го армейского корпуса», раздавалось нестройное пение:
Берегись! По дороге той
Пеший, конный не пройдет живой!
— пели пьяными голосами в одной палатке.
Взвейтесь, соколы, орлами,
Полно горе горевать!
То ли дело под шатрами
В поле-лагере стоять!
— неслось из другой. Пьяное пение чередовалось с криками «ура!» и беспорядочной стрельбой в воздух.
Еще в начале галлиполийского и лемносского «сидений» Врангель обратился к югославскому и болгарскому правительствам с просьбой принять и расселить в обеих странах офицеров и солдат разгромленной в Крыму армии. Он взывал к славянофильским чувствам обоих правительств, напоминал им о понесенных Россией жертвах в борьбе за освобождение братьев-славян и жонглировал образом и ликом «будущей России», покровительницы всех славянских народов.
Французы со своей стороны торопили его в этой миссии. Они ежедневно твердили, что, кроме забранного ими военного и коммерческого флота, у него, Врангеля, нет никакого другого материального обеспечения для прокормления его «армии»; что в этих условиях они далее проявлять свою «гуманность» в отношении этой «армии» не могут; что «будущая Россия» — это нечто весьма неопределенное и сомнительное и что одних голых обещаний, касающихся будущих отношений с этой проблематической Россией, им недостаточно.
Старания Врангеля увенчались успехом.
Югославия согласилась принять на постоянную пограничную службу на положении рядовых под командой югославских офицеров несколько тысяч врангелевских офицеров и солдат, находившихся в Галлиполи.
В июне 1921 года лагерь проводил в Югославию всю кавалерийскую дивизию во главе с генералом Барбовичем.
А в конце августа того же года Кутепов объявил в приказе о предстоящей отправке дроздовцев и алексеевцев в Болгарию. Еще несколько тысяч человек покинули лагерь вместе со штабами, интендантскими, медицинскими и подсобными учреждениями. Вместе с одним из этих учреждений — палаточным лазаретом из «долины роз и смерти» — был отправлен в Болгарию и я, бывший в ту пору младшим ординатором этого лазарета.
