Екатерина Дашкова: Жизнь во власти и в опале | страница 49

Первые мысли Дашковой о возможном перевороте, видимо, пришли ей в голову весной 1762 года, около того времени, когда она встретила Григория Орлова. В то лето двор отправился в Петергоф и Ораниенбаум, а Дашкова осталась в городе, отдыхая от светских собраний и развлечений и продолжая встречаться с собратьями-заговорщиками. Британский посол Роберт Кейт писал о времени, непосредственно предшествовавшем перевороту: «Самым удивительным из всего было то, что местом встречи [заговорщиков] был дом княгини Дашкофф, молодой леди не более двадцати лет от роду»^>[122].

В «Записках» Дашкова рассказывает, как Григорий Орлов пришел к ней домой после полудня 27 июня и сообщил, что заговор раскрыт, а капитан Пассек арестован. На самом деле, Дашкова знала, что ее информация неверна, поскольку события 1762 года начались ближе к ночи, а Пассек был арестован в девять часов вечера. Эта деталь связана с тем, что она была вынуждена соблюдать правила приличия: в ту ночь у нее был Панин, а во время написания автобиографии она знала о придворных сплетнях, выставлявших Панина ее любовником. Значит, присутствие его у нее в доме среди ночи было бы неприлично, и Дашкова сдвинула время на более раннее. В длинном письме, сочиненном сразу после переворота, Дашкова точно утверждает, что Орлов появился в одиннадцать часов^>[123].

Это был, продолжает Дашкова в «Записках», второй визит Орлова за два дня. Он сообщал, что войска в городе проявляют все больше беспокойства. Дашкова написала записку жене Василия Шкурина, постельничего Екатерины, с приказом послать наемный экипаж в Петергоф, где жила Екатерина, чтобы та смогла тайно вернуться в столицу^>[124]. Он будет готов при необходимости вернуть императрицу в город, чтобы она могла принять командование гвардейскими полками, — что и было сделано ранним утром 27 июня. Дашкова заявила, что Панин не видел необходимости в таких мерах и что его участие было в основном пассивным и нерешительным. В своей версии событий Панин утверждал, что это он, а не Дашкова, отдал предварительные приказы, чтобы начать первую фазу переворота, и именно он послал карету с шестеркой лошадей в Петергоф^>[125]. Во всех остальных моментах рассказы Дашковой и Панина очень схожи. Главное расхождение в историях трех важнейших свидетелей переворота — Дашковой, Панина и Екатерины — касается вопроса, кто его начал и кто был в его центре. Кроме того, различается тон всех трех повествований: императрица Екатерина победительна и бесцеремонна; Панин спокоен и скромен; Дашкова же, стремившаяся вернуть себе надлежащее место в истории, упорно настаивает на значительности своей роли и надеется убедить читателя, погружаясь в детали. В конце концов, Екатерину в Петербург доставили именно Орловы — сначала Алексей, затем Григорий. Они и были главными заговорщиками, поэтому Дашкова никак не могла претендовать на такое положение.