— Ну конечно, видел! — ответил Манденауэр. — Я не стрелял, выжидая, что покажутся и другие. Они все заражены, детектив.
Я поморщилась: из-за моего промаха у нас не было никаких доказательств, и это после многочасового терпеливого ожидания.
— Откуда вы знаете, что они все заражены?
— Они приближались к нам, как бойцы спецназа на операции.
— А откуда вы знаете, как перемещается спецназ?
Манденауэр кивнул длинным костлявым носом:
— Просто знаю.
Он? В спецназе?
— Вы что-то не так поняли, Манденауэр. Как волчья стая, зараженная супервирусом или нет, может использовать тактику спецназа? И как они смогли бы до нас добраться?
— Теперь мы уже никогда этого не узнаем, ведь вы спугнули их прежде, чем я успел вдумчиво просчитать, что они задумали.
Я подавила немедленное желание извиниться. Этот парень сумасшедший. Волки с человеческим интеллектом? Даже после того, как я видела те глаза, в это было трудно поверить.
Уровень планирования, о котором говорил Манденауэр, был недоступен животным, продвинуты они или нет. Как они разрабатывали свою тактику: рисуя схемы лапами на земле, что ли?
— Я думала, волки редко нападают на людей.
— Это не просто волки.
«Не просто волки»? И что бы это значило? Я могла спросить, но ведь тогда бы Манденауэр ответил. Мне нужно сначала поговорить с Клайдом и кое-кем еще, а потом уже задавать вопросы охотнику. Я всерьез сомневалась в его здравомыслии.
Щелкнув предохранителем на ружье, я потянулась к веревке, используемой для спуска оружия на землю.
— Куда это вы собрались? — Манденауэр сидел на дне лабаза[7], прислонившись спиной к одной из стен.
— Назад на работу, — ответила я.
— Сейчас ваша работа здесь.
Я глянула в чащу, где исчезли волки.
— Но...
— Теперь, когда они знают, что мы здесь, они могут вернуться. До рассвета спускаться на землю опасно.
— Вы имеете в виду, что нам придется торчать здесь всю ночь?
Охотник пожал плечами и устроился в углу:
— Разбудите меня, если они вернутся.
Потом он просто закрыл глаза и заснул.
Утро наступило — наконец-то! — но волки так и не появились.
В ту ночь я видела много диких животных, но ничего необычного. Незадолго до рассвета мимо пробежали пара-тройка енотов, опоссум, олениха и две косули. Охотник же все проспал.
Когда яркие солнечные лучи осветили пол лабаза, я пнула ботинок Манденауэра, и старик сразу же проснулся. По выражению его лица было ясно, что спросонья он бодр и соображает. Я бы так не смогла. Из моих знакомых очнуться от глубокого сна и сразу же включиться в работу могли только бывшие военные. Чем дольше я наблюдала за Манденауэром, тем интереснее он становился.
