Хиромантия: практикум и реминисценции | страница 36
Кстати, именно мистер Стид познакомил меня с другой ярко выраженной личностью, хорошо известной в Англии и Америке. Я говорю о мистере Ричарде Крокере — лидере ведущей политической организации, штаб-квартира которой расположена в Нью-Йорке.
После консультации мистер Крокер сказал, что слышал обо мне много хорошего от своего друга — мистера Стида. Заинтересовавшись его рассказами, он решил повидаться со мной. Следует отметить, что я предрек ему «почти невероятные события». В ту пору он был главой Тэманни-Холла, а я сказал, что его судьба находится «на развилке дорог», что ему придется отдать бразды правления в руки другого человека и сменить активную политическую жизнь на покой и мир. Он явно не собирался делать этого, однако уже через год мистер Крокер удивил всех своей отставкой, купил поместье в Ирландии и вскоре стал победителем дерби, выиграв синюю ленту на ежегодных английских скачках.
Другой интересной личностью, совершенно иного склада, была мадемуазель Янота (Наталья Янота (1856-1932) — выдающаяся польская пианистка и композитор, ученица Шумана. По окончании обучения быстро покорила сердца европейских зрителей, много гастролировала, с 1885 гола занимала место в штате Имперского оркестра в Берлине)— известная пианистка при дворе императора Германии. Эта дама приняла столько похвал и аплодисментов от королевских семейств, что ярко выделялась среди остальных женщин в мире музыки.
Маленькая леди, одухотворенная ангельским светом (а любой, кто слышал ее чудесную игру, без сомнения верил, что сама душа играла этими тонкими пальцами), пришла в сопровождении своего «принца Белого Вереска» — известного всем черного кота. Он был ее талисманом многие годы, и хозяйка носила его с собой даже на рынки, где раздавала щедрую милостыню.
Ее талант был четко отмечен на линиях ладони. Я безошибочно определил его и был награжден приглашением в зал Сент-Джеймса. На следующей неделе я имел удовольствие оказаться одним из слушателей ее концерта и вместе с остальной публикой аплодировал ей после гениально исполненных произведений Шопена и Листа.
Возможно, моих читателей заинтересует тот факт, что эта великая пианистка выступала в знаменитом зале свыше трехсот раз, и в качестве особого знака признания ее попросили сыграть на последнем концерте перед разрушением старого здания.
После выступления ей подарили ту железную корону, которая венчала шпиль консерватории целых сорок семь лет.
