Она хотела разделить с ним свою жизнь и свои мечты.
Она хотела всего.
Что не обсуждалось в их уговоре.
Лаура потерла переносицу и вздохнула. Мэтт никогда не согласится на такие отношения. Та ночь, когда он столько рассказал о себе, больше не повторится. И, пожалев об этом, он с первыми же лучами солнца исчез на другом конце Европы.
С тех пор Мэтт больше ничего не рассказывал ей. Меньше всего ему бы хотелось, чтобы она влезала в его душу.
Лаура выпрямилась и положила руки на балюстраду. Она слишком многого хотела. Надо прекратить эти фантазии. Такие мысли приведут к разбитому сердцу. Потому что Мэтт вовсе не мечтает разделить с ней свои устремления и не гадает, чего же хочет она.
Но ее мысли не останавливались. Лаура гадала: а вдруг он тоже думает об этом? Гадала, что же тогда будет.
Лаура стиснула зубы. Что бы у него ни было на уме, о чем бы он ни думал, ей больше не хотелось одного лишь секса. И сил скрывать это у нее не было…
Таким образом, у нее два пути. Она может сесть на ближайший самолет или же набраться смелости, рискнуть и спросить Мэтта, что он обо всем этом думает.
Мэтт откинулся назад и почувствовал тепло удовлетворения, растекающееся по телу.
— Как прошел твой день?
Его сегодняшний день оказался хуже остальных. Ему пришлось санкционировать арест нескольких правительственных чиновников. Обнаружились проблемы с финансированием новой больницы. Единственное, что держало его на плаву, — это мысль о том, что потом он погрузится в тепло Лауры.
И все было так же восхитительно, как он и представлял.
— Хорошо, — сказал он, потирая глаза и прижимая Лауру к себе.
— Вряд ли каждый день все может быть хорошо.
Мэтт вздохнул, и по его телу разлилась усталость.
— Что ты хочешь, чтобы я ответил, Лаура? — пробормотал он, уткнувшись в ее волосы. — Ты правда хочешь в то время, что мы вместе, обсуждать запутанную политику Сассании?
Она отстранилась от него и приподнялась на локте:
— Ну почему нет?
— Потому что, если честно, мне этого хватает в течение дня.
— Тогда давай поговорим о чем-нибудь еще.
— Зачем нам вообще надо говорить?
— Потому что мы никогда не разговариваем, — тихо сказала она, — и я не думаю, что это нормально.
Несмотря на жар, задержавшийся в теле, кровь застыла в жилах Мэтта от эха наполненных болью обвинений Алисии. И, как и восемь лет назад, в его голове воцарилось равнодушие и знакомое инстинктивное желание сбежать.
— У меня нет на это времени, — ответил он, откинув простыни и встав с постели.
