«Перекидыщенко» откланялся и, всё ещё прижимая ватку к вене, вышел из лаборатории. Прохладный воздух и мрак тут же обмакнули его в тягостную атмосферу больницы. На стенке от сквозняков подрагивал красочный календарь, правда богатая палитра цветов смазывалась темнотой коридора. На кушетке новичка ждала Инга, всё так же робея и глядя в пол. Виктору в очередной раз стало не по себе, ведь девчушка выглядела чрезвычайно миниатюрной и хрупкой — даже крохотные кроссовочки и те казались великоватыми на её тонкой ноге. Зачем было ей грубить? За что?
— Ты меня ждёшь, — тихо заметил Виктор.
— Жду, а вдруг потеряешься?
Парень присел рядом, оперевшись о холодную стену.
— Слушай, ты это… — он замялся. — Ну серьёзно, не злись на меня.
— Не злюсь.
— Так уж и не злишься? — Витька напустил на лицо грустное выражение. — Отвечаешь так, что фиг поверишь!
— Сказала же, что нет. Значит, нет. Чего дуться, если я понимаю, что тебе тогда плохо было? — Инга наконец оторвала взгляд от пола и посмотрела на Виктора.
— Ну да… Плохо. Я злой, когда мне плохо, — развёл руками мальчишка.
В отделении Инга «испарилась», есть она не стала, а Тамара Ивановна на Витькины расспросы отмахнулась. Лишь потом парень краем глаза увидел, что девушка вернулась, чтобы поиграть с Бекиром — маленьким мальчишкой-шкодником, на которого частенько ворчала Тамара.
На полдник была ряженка и три сушки. Такое «обилие» и «разнообразие» яств не шибко обрадовало Виктора, в очередной раз напомнив, что он в больнице, а не на базе отдыха. Солнце как раз перекатилось на запад и теперь освещало столовскую деревянную мебель. На лицах окружающих читалась усталость и одновременно некоторое облегчение от того, что день всё-таки ползёт к своему логическому завершению. Витька лениво вертел несчастные сушки, выкладывая из них на столе простые фигурки. Он не хотел есть. С одной стороны, желудок намекал, что неплохо было бы в него что-нибудь опустить, но с другой — даже мысль о том, что он сейчас возьмёт в рот еду, заставляла парня отвернуться от приторной ряженки и поскорее переключиться на размышления о чём-то ином. Он вышел из-за стола и перебрался ближе к окну. Во дворе больницы широкие ветки деревьев не давали солнечным, пусть даже и вечерним лучам протиснуться к земле. Поэтому аккуратные дорожки внутреннего дворика и старые скамеечки выглядели сырыми, до сих пор не просохшими после дождя. А дождь-то в последний раз был недели две назад. Витька с Ликой тогда забежали в первый попавшийся подъезд и, глядя на стихию через пыльные окна, целовались и долго-долго ржали по поводу и без. После того дня погода перестала злиться и по сей день радует умеренным осенним теплом.
