Это было поразительно: Витька впервые в жизни отчётливо помнил, как прошла гулянка и, главное, каким образом он добрался домой! Отец, довольно пригладив усы, похвалил сына «за благоразумие», а мамуля, чтобы Витька не сильно расстраивался из-за трезвого образа жизни, сделала вкуснейшие вареники с вишней, которые были умяты большим семейством в тот же вечер.
До полуночи мальчишка болтал об Америке с Катей, учил Рони русским словам и подшучивал над маленьким Стивеном, что тому, кстати говоря, нравилось. Малыш хохотал и сам лез к Витьке, чтобы тот пощекотал или покатал его на спине. Парень чувствовал себя на самом деле веселым, никто не пил и поэтому всеобщее хорошее настроение и радость были самыми что ни есть настоящими.
На следующее утро его охватил неясный сплин. Мальчишка проснулся раньше всех и спустился на кухню. Стекло снова разрисовывали хлёсткие капли, а небо давило своей тоскливой серостью. Виктор поставил чайник на газ и уселся, обдумывая, что дальше делать. Он планировал было заняться своими обычными делами, то есть ничертанеделанием, но что-то постоянно отвлекало соображалку.
Через несколько минут, когда закипел чайник, мысли парня перекрутились и свернули на Лику. Ещё через десять минут, хрустя печеньем, он понял, что ни о чём другом просто не может думать. Вчера она вела себя неприступно. Слишком. Ни с кем даже из малознакомых парней она не бывала такой гордой, как вчера с ним. Что это?
Что бы то ни было, Витька решился во всём разобраться и поплёлся к телефону. Мужик он или нет? Должен же проявить инициативу, пригласить её в гости, всё осмыслить и прояснить. Парень, кутаясь в старый, но тёплый-претёплый свитер, уселся в кресло у журнального столика и набрал знакомый телефон. Пока шли гудки, мальчишка уже нарисовал в сознании радужную картину: он надевает новые шмотки, быстренько летит за тортиком, встречает Лику, они сидят в комнате…
В трубке послышался недовольный заспанный голос.
Потом пара стандартных фраз и… отказ. «Нет, Вить, прости. Я сегодня не могу. Маме надо помочь. Если бы ты вчера сказал, а то так, с бухты-барахты…»
Парень сник, но с маленькой толикой надежды в голосе всё же добавил:
— Завтра вечером я возвращаюсь в больницу. Мы, значит, больше не увидимся?..
— Увидимся, — немного подумав, выдохнула Лика. — Я завтра приду.
До завтра Витёк еле дожил. Всякое действие или беседа стали даваться ему с трудом, не хотелось ни веселиться, ни играть с братиком. Даже любимое занятие — ничегонеделание — было в тягость. Вопрос, почему она так себя ведет, не давал покоя.
