Ну а потом… — она помолчала, — потом начался другой период моей жизни.
Она достала сигарету, сделала глоток вина, закурила.
— Положение Германии, — продолжила она, — в то время было ужасным. Истощённая первой мировой войной экономика страны, была практически разрушена. В Берлине происходили мятежи, восстания… К власти, как ты, наверное, помнишь из истории, рвались две партии, коммунисты и национал-социалисты. Мой муж — Ральф — к тому времени стал членом национал-социалистической партии.
— Ральф?! — воскликнул я, — ты ведь случайно назвала недавно Ральфом меня?!
— Не спеши, ты скоро всё поймёшь, — она нервно загасила сигарету. — Так вот… Я не знаю, вернее тогда не знала, какое место он занимал в партии. Но, когда в тридцать третьем Адольф Гитлер стал канцлером, наша жизнь изменилась. Мы и до этого жили не бедно, но тут мы переехали в большой дом в центре города, который казался мне замком, даже по сравнению с домом отца Ральфа, в котором мы жили до этого.
— Потрясающе! — я даже подпрыгнул от изумления на стуле, — ничего себе история у тебя! Меня всегда интересовал этот исторический период, — я засмеялся, — ты заметила, Эрнеста, что я от удивления стал говорить словами из школьного учебника?
— Не заметила, — без улыбки ответила она, — я не училась в советской школе. А почему тебя интересует этот, как ты говоришь, исторический период, Макс?
— Ну, не знаю… столько загадок с тем временем связано, столько нераскрытых тайн. Ведь, насколько я знаю, до сих пор ничего неизвестно точно… я имею в виду… ну вот, к примеру — Гиммлер со своей «анонербе»… А эти две буквы — SS, это же две руны. Эта руна у древних народов северной Европы называлась ЯРА и обозначала лёд и огонь, а, кроме того, возвышение к духовному. А сама организация СС — это какой-то оккультный орден чёрных магических сил. Я читал где-то… все эти странные приветствия, факельные шествия, отрицание традиционных религиозных культов, всё это связано с магией. А сейчас ещё вот много всякой ерунды про фашистские летающие тарелки… очень интересно. А в то время ты о них что-нибудь знала?
— Летающие тарелки… — как-то машинально повторила она, словно не вникала в мои слова.
Она долго молчала, о чём-то думая. Потом посмотрела на меня, как бы что-то для себя решая. Затем огляделась вокруг, как будто желая убедиться в том, что нас никто не подслушивает. Но мы были одни в кафе, только бармен за стойкой смотрел на экран маленького телевизора. Я с тревогой следил за ней, и вдруг мне почудилось, что она кого-то боится. Но она, улыбнувшись, продолжила свой рассказ.
