Все в хате дышало женским теплом и уютом.
Дети не ворохнулись, когда я их приветственно целовал. Сельский сон — самый целебный и крепкий.
Диденко без слов махнул рукой и буркнул, что перейдет в сарай.
Я подступил к Любочке с нежностью, но она отстранилась.
Хотела лечь с детьми на полу, а мне уступить скрыню. Я отдал выбор печке. Чтоб во всю силу вспомнить детство. Раз уж так вышло.
Утром обсуждали хозяйственную часть. Денег, которые Любочка привезла изначально, хватало. Покупали козье молоко, по воскресеньям Любочка ездила на базар и разумно делала покупки. Без баловства. Но и картошка в доме была, и крупа, и хлеб. Ждали урожая: морковки, огурцов, картошки, буряка и так далее по мере времени. Люба успешно засеяла огород под руководством Диденко. Воду носил слепой Петро. Люба положительно отзывалась о нем. Даже с теплотой. Я спросил, не обижается ли жена Петра, что он тут тратит силы.
Диденко хмыкнул. Люба покраснела.
Ганнуся доложила, что тетя Катя тоже помогает.
Вечером приходит и говорит Петру такие слова:
— Йдемо вже додому, сліпенький мій, а то й ночувати тут притулишся. А тебе, убогого, й не проженуть.
Я сделал замечание, что обижать никого нельзя и надо обязательно ночевать дома. А то домашние волнуются.
Адресовался Ганнусе как старшей. На будущее.
Ганнуся внимательно прослушала наставление и нетерпеливо добавила:
— А еще тетя Катя у мамы всегда вечером спрашивает, или не нужен ей еще дядя Петро. Если нужен, так тетя Катя оставит. Ей не жалко.
Я спросил в шутку:
— А мама что говорит?
Ганнуся заявила ответственно:
— Мама говорит, что ей никого не нужно.
Когда дети побежали на улицу, я с шуткой продолжил:
— Ну, Люба, у тебя, кажется, ухажер. Я прямо волнуюсь. Один на печке, так тебе мало. Второго подпустила. Воду носит. Ведрами носит. Носит и носит. Аж через края выливается. Еще я приперся. Не лишний?
Люба собирала миски со стола и меня не слышала. Смотрела в открытое широко окошко.
Я тоже посмотрел.
Возле тына стоял слепой Петро.
Он крикнул по направлению хаты:
— Ганнуся, Йосип, дядько Петро прийшов, що будемо сьогодні робити? Мамці не кажіть, що я тут, ми таємницю зробим. Халабуду будувати хочете?
Дети радостно бросились к нему. Ганнуся открыла калитку, а Ёська карабкался по тыну и тянул руки. Петро сгреб его на ощупь и крепко поцеловал в щеку. Перетянул на свою сторону. И так осторожно, босые ножки не поцарапал об острые прутья.
Я вышел и громко обозначил себя:
— Здравствуй, Петро. Заходь в хату.
