Как пахнет степь?..
У мира растут гули под мышками - чумные бубоны...
"Шиссе!" - говорит офицер. Руки солдата поднимают автомат. Он похож на Михаила... Я не играю, но я и не был у смерти в помощниках... Немцы убивают русских, русские убивают немцев, и никто не может убить смерть, чтобы она стала жизнью.
9
Шел декабрь, швырял на землю колкие снега, хлестал город метелями. У тупорылого слепенького дома, где в первом этаже дали комнату Николаю, намело гряду сугробов. Дом был старый, двухэтажный, из красного кирпича, архитектуры незатейливой, кладки вечной. Раньше - при царе Горохе - был дом постоялым двором, теперь люди жили здесь от рождения и до смерти. По недолгой, постоялой нужде устраивалась и утроба дома: этажи пробивались сквозными коридорами, от них по обе стороны, как лапки сороконожки, торчали комнаты, кухня - голова - на каждый коридор полагалась своя, одна на этаж. Сороконожки наоборот - не тело в пустоте, а пустота в теле. Лет десять уже, как подвели к дому газ, но старые плиты с ящиками для дров стояли на кухнях неразобранными, и в метель холодные их трубы пели ведьмaiчками.
Перевалив через сугробы, - улицу ни разу не чистили за зиму, - Николай подошел к парадной и толкнул писклявую дверь. Петли пропели две холодные ноты: быструю, распахивающуюся четверть и протяжный, зевотный возврат. В пыльном бардаке передней Николай обмел веником валенки (купил в морозную неделю за три рубля у соседа - Романа Ильича Серпокрыла). С тихой досадой вспоминал Николай разговор с директором, - вспоминал свои слова, хрупкие, зябкие, такие декабрьские; теперь он представлял, как можно было бы сказать иначе, ловчее, достойнее - глумился над совершённым задний ум. Директор подтвердил старый уговор: отпустит, как только Николай найдет себе замену. Но сказал он это не так, как хотелось бы Николаю, - сказал, как отмахнулся: будет день, будет пища - достал, зануда!
По комнате бродил озноб. С улицы подполз к окну сугроб, привалился к стеклу. Торопливые зимние сумерки спускались с неба, мешались с метелью в близорукие белесые потемки. Николай включил свет (что такое электричество? - видится бестолковая толкотня пузатенькой мелочи); в оцепенелом от холода воздухе вспыхнула лампочка, и в дверь тотчас постучали. Стук был знакомый - четыре звука-близнеца, похожие на бег палки по забору. Дверь приоткрылась, и в проем, шелестя разношенными тапками, проник упитанный, абрикосово-румяный Роман Ильич. Перед собой он осторожно держал холщовую хозяйственную сумку и электрический рефлектор.
