Все это Роман Злобин прекрасно понимал. И тем более странным было то, что, глядя на книгу, он чувствовал непостижимую уверенность в успехе. Роман вдруг понял, что никогда — ни разу в жизни! — он такого не встречал. И не встретит.
В самом деле, века, почти вечность спрессованы в белые страницы и темную кожу переплета. И это значит, что им, Антону Столетову и Роману Злобину, выпал такой шанс, который дается одному из миллиона…
Миллиона? Да нет, бери выше! Тут расчет на миллиарды.
Романа прохватил легкий озноб. Через столько поколений, прошедших по земле, им двоим, только им и больше никому, дано было обрести этот уникальный артефакт. Судьба! Фортуна сама выбрала их, и они не просто должны, они обязаны ответить на ее вызов. Перешагнуть то, что рядовому человеку кажется невозможным, немыслимым, диким… черт знает, еще каким! Упустим этот шанс — упустим все.
Он поднял голову, Антон тоже. Два человека взглянули друг другу прямо в глаза. И все поняли.
3
— Со мной, — сказал Роман, слегка ткнув Антона в бок.
— Да-да, — закивал Столетов, протянув охраннику временный пропуск.
Тот взял картонку, закатанную в прозрачный ламинат, долго и придирчиво рассматривал, переводя взгляд с фото на оригинал и обратно. Пускать этого типа ему явно не хотелось… но куда ж деваться: пропуск, подпись, печать — все чин чином. Охранник вернул документ.
— Объект секретный, — буркнул он. — Чего писать, чего не писать, соображайте сами. Не то…
И он угрожающе покачал головой.
— Разумеется, — вежливо заверил его Столетов.
Цербер на входе не допускающим возражения тоном добавил:
— И никаких фотографий — запрещено…
Злобин не стал мудрствовать лукаво и оформил товарища как сотрудника Института филологии, который якобы пишет статью о жаргоне современных ученых. Начальству понравилось, оно развеселилось.
— Ну-ну, послушаем, как наши архаровцы выражаются!.. — и подписало разрешение.
На входе в каптерке они сдали мобильники. А других приборов и опасных вещей при них и не было. Им выдали бахилы, халаты, шапочки, защитные маски — на всякий случай. Пришлось надевать на себя всю эту нехитрую амуницию.
И вот Роман с Антоном шагали по длинному — гостю он казался бесконечным — коридору, тускло освещенному неоновыми лампами. Коридор был почти пуст, изредка в нем мелькали фигуры, устремлявшиеся из одной двери в другую, но почему-то никто не двигался вдоль, как шли они с Ромкой.
«Странно», — подумал Антон и оглянулся зачем-то. Длинное полутемное пространство, безлюдье, гулкий звук шагов… это навевало сложные эмоции, во рту пересохло, и он не замечал, что раз за разом облизывает губы.
