В конце улицы женщины свернули во двор учительницы Клавдии Ивановны. Вовка, миновав калитку, спрятался за старой березой у плетня. Место наблюдения было выбрано им идеально: отсюда был хороший обзор и отличная слышимость.
Учительница, одинокая старенькая женщина, стояла на крылечке, держась за перильца, и кого-то благодарила: – Девочки мои, какие вы молодцы! Спасибо вам! Вы ведь всю травищу выкосили, мне-то самой уже не под силу. Теперь вон какая красота. Дай бог вам здоровья, девчонки!
Вовка огляделся вокруг: никаких девчонок рядом и в помине не было, только тетя Наташа и тетя Оля. Но какие же они девчонки, они тетеньки взрослые. Но именно их так смешно называла Клавдия Ивановна, а они и не спорили. Ответили только:
– Клавдия Ивановна, ну что вы! Мы рады вам помочь. Вы же наша классная, самая лучшая учительница.
– Да будет вам, девочки, когда это было…
– Нам немножко осталось, за баней докосить, и всё, готово, – сказала тетя Наташа.
– Хорошо, вы заканчивайте, а я пока самовар поставлю. Чай будем пить, – хозяйка вошла в дом, а ее взрослые ученицы, обогнув его, пошли к бане.
«Так вот они куда ходили, – стукнул себя по лбу Вовка. – Тут я их и потерял. А они, значит, сразу за дом в сад пошли, вот я их и не увидел. Теперь понятно».
Вовка, взмокший до невозможности, снял с себя ненужный теперь сыщицкий плащ со шляпой и побрел домой. Там он в отчете о «преступлении» добавил еще одну запись: «Дело закрыто, потому что жертвов нет», забросил тетрадь на этажерку и пошел на речку.
Однако спустя несколько дней в той тетради суждено-таки было появиться записи с новым делом, которое именовалось страшным словом «убийство». А подозреваемым в нем был не кто иной, как… родной Вовкин дедушка Степан. Впрочем, обо всем по порядку.
В один из дней Вовчик, вернувшийся с речки как всегда голодный, в поисках бабушки забрел в полутемный дедов сарай, где и застал самого деда Степана: тот непонятно зачем пытался спрятать под верстак рубашку, которая была в чем-то испачкана. Увидев внука, дед стушевался.
– А, это ты, Вовка, – сказал он с облегчением, словно боялся увидеть кого-то другого. – Накупался?
– Ага. Есть хочу. Не знаешь, где бабуля?
– Да к соседке, наверное, пошла да заболталась. Знаешь же этих женщин, те еще трещотки, – пошутил он, однако глаза у него бегали. – А я, пожалуй, пока бабуля твоя на обед не накрыла, в душ схожу, что-то сопрел в этой жаре, – заторопился дед Степан в садовый душ.
