Выпроводили ее, и я сказал:
– Как домой выдвигаться будем – неужели стюпом?
Серега сказал:
– Стюпом не выйдет: буха совсем нет. А с бодуна – только по билетам можно.
Тут в моей больной голове решение созрело. Дело в том, что у меня в Питере дядька живет и всегда меня в Питер в гости зовет. Теперь я и понял: пора мне дядьку питерского навестить.
Сказано – сделано. Еле копейки какие-то наскребли на метро, да двушку на позвонить пришлось аскать. Непривычное это дело – двушку аскать: не по двушке на пиво суммировать, а на самом деле – на позвонить.
Дядька, Николай Егорыч, нас принял весело: взбухнули мы с ним по чуть-чуть, тетьку с Восьмым марта поздравили, и я сказал:
– Дядь, а дядь? Дай мне полтинник взаймы.
И дядька сказал:
– А чего бы не дать?
На этот полтинник мы бы могли и с готелем Октябрьский расплатиться, и билеты до Москвы взять, и даже в Москву побухивая поехать.
Так мы и решили, да только, проходя опять по Невскому, мимо ресторана Кавказский, мы с Серегой автоматически туда завернули, и бух там немедленно знатный встал. В те далекие годы надо было хорошо постараться, чтобы в ресторане полтинник пропить, но мы с Серегой это сделали. Кончилось тем, что на сей раз Сереге пришлось уже своими часами доплачивать.
Выход был один: ехать в Москву стюпом. Часов нам было не жалко: едва образовавшись в Москве, мы сразу взяли бы новые часы, ибо в Москве деньги лились рекой. В принципе, они и по всему Союзу лились, за счет аска, но в Москве аск был самый стремительный.
Ведь правда: не скажешь же ты, что приехал из Вильнюса, если ты сам в Вильнюсе? А в Запорожье, например, в городе, а не в минете, – скажешь, что ты приехал из Вильнюса, так тебе запорожцы не только денег, но еще и своей восточноукраинской пихвы дадут. Потому что нечего тут из Вильнюса быть, цивилизованный, а надо как мы, инженерами-химиками быть.
Вот, вышли мы из ресторана Кавказский без копейки денег, но с водки батлом и пошли, побухивая, по ночному праздничному Питеру, и вышли на какое-то странное место, которое было искаженное все, словно во сне. Тут и встретился нам пляшущий мент, но об этом я лучше в скобках скажу. Пусть это будет вроде вставной новеллы, как в средневековых романах.
Пляшущий мент Вставная новелла
Рассказывают, что образовавшись в Питере 8 Марта 1985-го года, глубокой весенней ночью, мы с Серегой вышли на некое странное место, будто бы бухом искаженное. Это был вроде как перекресток, но какой-то неправильный, кривой. Мы никак не могли понять его сути: здания были остроносые, вроде кораблей, а улиц от этого перекрестка отходило не четыре, но гораздо больше, и сколько их было – мы никак не могли сосчитать.
