Непокорный алжирец [книга 1] | страница 46

Генерал залпом выпил виски и налил снова, от его спокойствия не осталось и следа. Глаза блестели, голос набрал силу. Он закурил, жадно затянулся несколько раз, окутываясь клубами дыма, сунул недокуренную папиросу в пепельницу.

— Ты вспомнил прошлый год… — снова заговорил он. — Верно, попытка наша потерпела фиаско, но жертвы не были напрасными. Мы прошли серьёзное испытание, провели можно сказать, генеральную репетицию того, что свершится завтра. Неудача заставила нас взглянуть по-новому на многие вещи… С тех пор над Средиземным морем пронеслось много ветров. События в наши дни меняются молниеносно. Год — срок немалый, и в Алжире и в метрополии обстановка изменилась в нашу пользу. Тогда в Париже никто не принимал всерьёз версию о мирных переговорам с мятежниками. Ныне же маски сброшены! Для всех стало очевидностью, что правительство придерживается трусливой политики и намерено сделать из Алжира второй Индокитай. Нет, Шарль, время не прошло даром, горькая действительность сослужила нам хорошую службу. Прошлый раз мы опирались всего-навсего на шесть-семь дивизий. А теперь одних только генералов и полковников в нашей организации больше трёхсот! Больше двух тысяч майоров и капитанов ожидает приказа! А солдат…

Генерал пригубил бокал, зажёг погасшую папиросу. Молчание Шарля он воспринял как согласие с его доводами и уже собирался окончательно положить брата на обе лопатки, как Шарль поднял тяжёлую голову.

— Не слишком ли вы переоцениваете роль военных сил?

Генерал удивлённо взглянул на него.

— А разве сейчас во Франции есть какая-либо другая реальная сила, кроме армии? Кто сделал правителями нынешних правителей? Мы, военные! Разве раскрыл бы так легко Елисейский дворец свои двери, не будь тринадцатого мая[10]?

Шарль согласно кивнул.

— Всё это так, Фернан… Только ты забыл об одном очень важном обстоятельстве — редком единодушии, которое было тогда среди военных. Все вы хотели тогда одного — поставить во главе правительства своего человека. Поставили. А теперь вы собираетесь этого же человека сместить. Почему? Причину понимаешь ты, понимаю я, однако очень многие этого не одобряют. — Шарль наполнил бокал пивом и выпил его одним глотком. Достал из кармана платок, отёр губы, выпуклый лоб, толстую, в жирных складках шею. Лицо его покраснело — то ли от обильных за минувший день возлияний, то ли от волнения.

Генерал нахмурился…

— Прежние политиканы ступили на путь предательства, нынешние — продолжают его! Те после пятилетней борьбы отдали Индокитай коммунистам, эти после шестилетнего кровопролития собираются вручить ключи от Алжира банде разбойников! Ну скажи на милость: неужто мы способствовали нынешнему правительству, чтобы докатиться до такого позорища? И в метрополии, чёрт возьми, ничего не изменилось! Те же порядки, те же парламенты, те же партии… Гробят они Францию! Пора переменить порядки! Для чего нам рядиться в тогу демократии? Человек не может скакать сразу на двух конях, а наши нынешние правители именно так и пытаются делать. В одной руке они держат меч, в другой — демократию. Можно держать, можно! Если держать для того, чтобы сразить мечом под корень демократию. Вот тогда и мятежники, и все остальные сразу почувствуют, что могущество Франции не иссякло!