Непокорный алжирец [книга 1] | страница 39

, тунисцы сразу обрели бы разум! А мы всё миндальничаем. Ведь даже пустяковую операцию нельзя сделать, не замарав в крови скальпель!

Скрестив на груди руки и привалившись к спинке дивана, генерал с удовольствием слушал Сулье, одобрительно кивая головой. Да, у Ришелье были верные единомышленники, на которых можно положиться в любом, самом серьёзном деле. Один такой полковник Сулье стоит доброй дюжины других! Ах, молодец полковник, ах, молодец!..

В гостиной послышался громкий смех Абдылхафида. Круглое, массивное лицо Шарля заглянуло в приотворившуюся дверь кабинета.

— Не решить одним махом всех мировых проблем, Фернан!

Генерал встал, протянул руку Сулье.

— До свиданья, дорогой полковник! Ждите в пятницу. Если не будет неотложных дел, приеду обязательно. Ждите!

Под вечер погода внезапно переменилась. Со стороны моря надвинулась чёрная косматая туча, кругом потемнело, засверкали молнии, загремел гром, и гроза обрушила на окрестности потоки воды. Пронеслась она так же быстро, как налетела, но светлее не стало. Темнота, сгущавшаяся всё больше, чёрной пеленой легла на землю, стерев очертания домов, цветов, деревьев… Наступил вечер.

Шарль Ришелье вышел на балкон. Мешковатую домашнюю одежду он сменил на новый, с иголочки, чёрный вечерний костюм от первоклассного портного. Брюки были узкие, чуть укороченные, пиджак без единой складочки облегал спину и скрадывал живот, тщательно отутюженная белая накрахмаленная сорочка, серебристый галстук и остроносые туфли — всё было современно, элегантно, по последней моде.

Время подходило к восьми, вот-вот съедутся гости. Две гостиные на первом этаже ярко освещены: горят все люстры, торшеры, бра. Из одной, чтобы вместить побольше гостей, вынесли почти все диваны и кресла, оставили лить несколько стульев — для дам. На стене, против входной двери, висела картина, изображавшая вступление французов в Кабилью[9] и доставшаяся Шарлю в наследство от деда. Картина была ничем не примечательна, очевидно, её написал какой-то безвестный художник-баталист, но Шарль дорожил ею словно шедевром мирового искусства. На других стенах размещались портреты предков Ришелье, вплоть до прадеда Жюля — сухонького старичка с пышными седыми усами и колючим взглядом из-под кустистых бровей — точь-в-точь как у Фернана Ришелье, и Шарль всегда указывал гостям на это сходство. В другой гостиной у длинного стола, уставленного фруктами, кондитерскими изделиями, всевозможными холодными закусками и бутылками всех размеров и форм, священнодействовали официанты.