Непокорный алжирец [книга 1] | страница 20

Малике энергично поднялась с кресла, сделала несколько шагов по комнате и остановилась перед зеркалом. На неё смотрели печальные страдающие глаза. А что, если мама права и он меня не любит? Малике стала рассматривать своё осунувшееся личико, обрамлённое длинными, прямыми, блестящими волосами. Она затянула платье на своей и без того тоненькой талии и отступила от зеркала, продолжая разглядывать себя. «Нет, меня нельзя не любить, право нельзя, — думала Малике. — Должен же он знать, как я его люблю, как ему со мной славно будет, какой я буду хорошей женой! Я стану помогать ему в больнице и даже не побоюсь крови… А что, если прийти к нему и спросить: «Скажи мне правду, Ахмед. Я не девочка, и не надо обращаться со мной, как с ребёнком». А он ответит: «Я люблю тебя, Малике, и я хочу, чтобы ты была моей женой!.. «Боже мои, как стыдно!» — Малике ладонями закрыла лицо и, полная мятущихся противоречивых мыслей, стала ходить по комнате.

Дверь отворилась, и на пороге появилась Фатьма-ханум. Ей тоже не спалось в этот поздний час, и на душе было тревожно. Она понимала опасения мужа, но жалела дочь. Ну, разве мыслимо так поступать с единственным ребёнком, который витает в облаках па крыльях своей любви? Разве он доступ по то, что понимают они, умудрённые годами и жизненным опытом? Фатьма-ханум чувствовала себя между двух огней. С одной стороны, она разделяла опасения мужа, а с другой — понимала страдания дочери и всем своим добрым сердцем сочувствовала ей. Материнское чувство взяло верх.

— Мамочка!.. — захлёбываясь от слёз, Малике уткнулась в шею матери.

— Доченька, ну, что ты, доченька. Успокойся, родная! Давай сядем, поговорим, — тоже всплакнув, Фатьма-ханум гладила Со спине и по волосам своё любимое дитя, и вела её к кровати. — Не мучай себя, доченька. Пройдёт время, отец успокоится и, может быть, всё ещё будет хорошо.

— Нет, нет, он не успокоится, я знаю. Я убегу, вот увидишь, убегу.

— Ну что ты говоришь, подумай сама, где это видано, из родного дома бежать. Я и слушать не хочу! — строго проговорила Фатьма-ханум, испуганно глядя на дочь. — Выбрось весь этот вздор из головы, Малике. Я тебе велю! Знаешь, что папа сказал мне? Он говорит, будто Ахмед снабжает партизан оружием.

Глаза Малике округлились.

— Оружием?!

— Как будто. Есть вроде среди его знакомых один отчаянный купец, который не признаёт ни бога, ни черта. Через него Ахмед и добывает оружие в Европе.

— Выдумки это, мама, ложь! Не верь.